Александр Пушкин. Наша слава, наша гордость, наша радость. Тургенев когда-то предлагал проверенный рецепт от головной боли и хандры: прочесть вслух 10 стихотворений Пушкина. Проспер Мериме, неплохо знавший русский язык, познакомившись с творчеством Пушкина, назвал его самым великим поэтом мира. Знаменитый адвокат конца XIX века А.Ф. Кони утверждал, что не проиграть ни одного дела ему позволило не знание законов, а знание... Пушкина. Он мог прочесть наизусть несколько сотен стихотворений поэта, включая "Евгения Онегина"!
"А сам хохочет до упаду..."
Один из современников пишет о нем: "Я не встречал людей, которые были бы вообще так любимы, как Пушкин; все приятели его скоро делались его друзьями". В спорах живой, острый, он быстро переубеждал своих друзей. Однако умел выслушивать и критику, и упреки, и горькую правду -- и смирялся. Друг его, Пущин, рассказывает, как он, бывало, выслушает верный укор и сконфузится, а потом начнет щекотать, обнимать, что обыкновенно делал, когда немножко потеряется. Или даст несговорчивому собеседнику подножку, "повалит на диван, вскочит на поваленного верхом и, щекоча и торжествуя, вскрикивает: "Не говори этого! Не говори этого!" -- а сам хохочет до упаду..."
Жандармский чиновник III отделения Попов записал о нем: "Он был в полном смысле слова дитя, и, как дитя, никого не боялся". Даже его литературный враг, пресловутый Фаддей Булгарин, покрытый пушкинскими эпиграммами, записал о нем: "Скромен в суждениях, любезен в обществе и дитя по душе".
Смех Пушкина производил столь же чарующее впечатление, как и его стихи. Художник Карл Брюллов говорил про него: "Какой Пушкин счастливец! Так смеется, что словно кишки видны". И в самом деле, Пушкин всю жизнь утверждал, что все, что возбуждает смех, позволительно и здорово, а все, что разжигает страсти, преступно и пагубно.
Александр... Однако!
Однажды во время своего пребывания Царском Селе задумал лицеист Пушкин убежать в Петербург, выражаясь по-армейски, совершить самоволку. Отправляется за разрешением к гувернеру Трико, тот не пускает и обещает еще проследить за ним. Пушкин махнул рукой на это заявление и, захватив лицейского приятеля Вильгельма Кюхельбекера, мчится в Петербург. Вдогонку за ними устремляется и Трико. На первой же заставе постовой спрашивает у Пушкина фамилию. "Александр Однако!" -- отвечает шутник. Постовой записывает фамилию и поднимает шлагбаум. Через десять минут к заставе подкатывает Кюхельбекер. "Как фамилия?" -- "Григорий Двако!" Постовой записывает фамилию и с сомнением качает головой. Вскоре появляется и гувернер. "Фамилия?" -- "Трико" -- "Э-э, нет, брат, врешь! -- теряет терпение постовой. -- Сначала Однако, потом Двако, а теперь и Трико! Шалишь, брат! Ступай-ка в караулку!.." В итоге бедняга Трико просидел целые сутки под арестом при заставе, а Пушкин с приятелем от души погуляли в столице.
Страсть к розыгрышам и забавам не покидала его на протяжении всей жизни. В Михайловском он устраивал представление водяного: заберется незаметно в колодец и пугает оттуда страшным голосом проходящих мимо девушек. В Кишиневе по утрам, лежа в постели, он развлекал себя стрельбой в потолок... хлебным мякишем, рисуя им восточные узоры. Или устраивал дома игру "в сумасшедшего" -- все дети вместе с ним изображали помешанных, пускали слюни и валились со стульев на пол, изображая эпилептические судороги...
Не переконфуженный
Сказать, что Александр Сергеевич обладал завидным чувством юмора, -- значит ничего не сказать. Его остроумие снискало ему множество друзей, но еще больше врагов.
Однажды в Екатеринославе Пушкин был приглашен на один бал. В этот вечер он был в особенном ударе. Молнии острот слетали с его уст. Дамы и девицы наперебой старались завладеть его вниманием. Два гвардейских офицера, два недавних кумира екатеринославских дам, не зная Пушкина и считая его, вероятно, каким-то учителишкой, решили во что бы то ни стало "переконфузить" его. Подходят они к Пушкину и, расшаркавшись, обращаются:
-- Миль пардон... Не имея чести вас знать, но видя в вас образованного человека, позволяем себе обратиться к вам за маленьким разъяснением. Не будете ли вы столь любезны сказать нам, как правильно выразиться: "Эй, человек, подай стакан воды!" или "Эй, человек, принеси стакан воды!"?
Пушкин понял желание подшутить над ним и, ничуть не смутившись, ответил:
-- Мне кажется, вы можете выразиться прямо: "Эй, человек, гони нас на водопой!"
Жгучие рифмы
Особенно задевало врагов поэта его умение облекать остроты в рифму. Некий недалекий офицер по фамилии Кандыба с ухмылкой вопрошал поэта:
-- А ну-ка, Пушкин, скажи мне рифму на "рак" и "рыба"?
-- Дурак Кандыба! -- ответил поэт.
-- Нее-е... Не то... -- сконфузился офицер. -- Ну, а "рыба" и "рак"?
-- Кандыба дурак!
В одном литературном кружке, где собиралось больше врагов, чем друзей Пушкина, и куда он сам иногда заглядывал, одним из членов этого кружка был сочинен пасквиль на поэта -- стихотворение под заглавием "Обращение к поэту". Пушкина ждали в назначенный вечер, и он, ничего не подозревающий, по обыкновению несколько опоздав, приехал. Все присутствующие были, конечно, в возбужденном состоянии и в особенности автор "Обращения". Литературная беседа началась чтением "Обращения", и автор его, став посередине комнаты, громко провозгласил:
-- "Обращение к поэту", -- и, заметно обращаясь в сторону, где сидел Пушкин, начал: -- Дарю поэта я ослиной головою...
Пушкин, обращаясь больше в сторону зрителей, быстро перебивает:
-- А сам останется с какою?
Автор, смешавшись:
-- А я... А я останусь со своею.
Пушкин (лично к автору):
-- Да вы сейчас дарили ею!
Враг повержен.
Пятна на солнце
Если хорошенько присмотреться, то и на cолнце можно увидеть пятна. Парадоксальная вещь: Пушкин, написавший немало удивительно нежных и проникновенных строк, посвященных любви, в реальной жизни обращался с предметами своей страсти, как законченный циник и эгоист. С женщинами, которые влюблялись в него, он не церемонился. Так, например, одной не блещущей умом, но отчаянно влюбленной в него поклоннице он записал в альбом:
Глазки прекрасны, прекрасен и бюст,
Одно лишь грустно, чердак ваш пуст.
Это одна из самых невинных его шуток.
Каждому знакомы пушкинские строки "Я помню чудное мгновенье". Это чудное стихотворение посвящено Анне Керн. В то же время в письме к Вяземскому Пушкин хвастает, что вчера он Анну Керн "с божьей помощью таки у...б!" Если даже не признавать за Пушкиным приписываемый ему "Интимный дневник", шокирующий своими сексуальными откровениями, следует все же признать: поэт был романтиком лишь в своих стихах, а в жизни...
В жизни он считал своим долгом соблазнить жену врага. Это доставляло ему настоящее удовольствие. Впрочем, он не делал разницы между врагами и друзьями: и тем, и другим он с одинаковой легкостью ставил рога. Соблазнив очередную жертву, на следующий же день он рассказывал всем подряд о своей победе, делясь пикантными подробностями любовного свидания, публично описывая все физические недостатки той, у которой не нашлось сил устоять перед искусным обольстителем.
Осознавал ли Пушкин гнусность своего поведения? Да, конечно. Но ничего не мог с собой поделать:
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
Барин-султан
Если бы Пушкин не был гениальным поэтом, он был бы обыкновенным бабником. С 14 лет он начал посещать публичные дома и оставался их постоянным завсегдатаем до конца жизни. Его мужское либидо было столь сильным, что, даже женившись, он одновременно имел связь с двумя-тремя замужними любовницами (а также с сестрой жены, жившей в их доме) и при этом регулярно наведывался к "веселым девкам". Вернувшись домой под самое утро, он любил рассказывать "женке", как и кого он там пользовал...
Этому факту можно не удивляться, если вспомнить, какие нравы царили в те времена. В высшем обществе не считалось предосудительным иметь любовницу или любовника: лишь до замужества девушка берегла свою честь. А вот среди крестьян все было наоборот: до замужества девушка могла грешить сколь ей было угодно, но, выйдя замуж, она была обязана хранить верность своему мужу-кормильцу. Никто тогда не возмущался "правом первой ночи", когда первую брачную ночь молодая обязана была провести не с женихом, а со своим барином. Поэт, насколько известно, никогда не воспользовался этим правом, однако, живя в деревне, он не пропускал мимо ни одной хорошенькой крестьянки. Одна из его деревенских наложниц однажды подарит ему сына: Пушкин прогонит нерасторопную мамашу к отцу-батюшке и намекнет в письме к нему, чтобы тот не поднимал шума, так как в будущем отец ребенка (т.е. сам Пушкин, сын хозяина усадьбы) станет его барином...
Кому не везет в игре...
Говорят, кому не везет в игре, тому обязательно везет в любви. Пушкин почти всегда проигрывал в карты, но ему не везло и в любви. Как бы мы ни любили Пушкина, следует быть справедливым: было бы странно, если бы человеку, физиологически не способному хранить верность, повезло в личной жизни. Как бы мы ни жалели поэта, нужно признаться: несчастья, выпавшие на его долю в конце жизни, были им заслужены. Пушкин, всю жизнь обманывавший других мужей, сам оказался в их шкуре. Женившись на не очень умной, зато красивой Наталье Гончаровой, он, как говорят итальянцы, променял "серые дни в обмен на яркие ночи".
Увы, с "яркими ночами" Пушкин просчитался: Наталья оказалась фригидной. Она не роптала, но всего лишь терпела излишне горячий темперамент мужа. А "серые дни" явились уж слишком серыми: жена была яркой красавицей, он же был почти уродлив (по его же признанию, "сущая обезьяна лицом"), к тому же на 10 сантиметров ниже супруги. Вот почему, бывая на балах, он старался держаться подальше от жены: чтобы окружающие не видели столь неприятного для него контраста... Дома тоже незадача -- хозяйкой Наталья оказалась никудышной: была неаккуратна и мало интересовалась домашними делами, к тому же проявила себя не очень заботливой матерью. По запискам ее матери, от нее "только и слышишь разговору, что о праздниках, балах и спектаклях".
Не ценила она и творчества мужа: когда однажды стихи пришли к нему ночью, и он, проснувшись, произнес их жене, она ответила: "Ах, Пушкин, надоел ты мне со своими стихами! Ночь дана для спанья, а не для стихов!" И вот эти ночные "дивные стихи, по сравнению с которыми дневные стихи слабы", как он признавался, оставались незаписанными и наутро забывались.
Когда у Дантеса, убийцы Пушкина, спросили его мнение о Наталье, он ответил коротко: "Жеманница". Кокетство -- вот все, на что хватало ума и таланта у этой женщины. Именно ее кокетство стало главной причиной роковой дуэли Пушкина с Дантесом.
"Что в имени тебе моем?"
Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом.
Оно на памятном листке
Оставит мертвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке.
Что в нем? Забытое давно
В волненьях новых и мятежных,
Твоей душе не даст оно
Воспоминаний чистых, нежных.
Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я...
Эх, Александр Сергеевич, Александр Сергеевич... Говорят, у древних славян было поверье: если хорошо, с печалью и любовью, думать об умершем человеке, то там, в стране мертвых, этому человеку станет лучше: он перестанет горевать о своей смерти и улыбнется. Вот и сейчас нам хочется верить, что вы улыбаетесь. Или даже смеетесь.
Александр КАЗАКЕВИЧ
0 коммент.:
Отправить комментарий