"Это вина русской культуры! -- объяснили незадачливые члены делегации. -- Мы попали в страну, традиции которой включают неумеренное потребление алкоголя. Стремясь соответствовать им во всем, дабы не оскорбить хозяев, мы и жертвовали здоровьем!"
Очень меня эти высказывания позабавили. Ну стояла водка в изобилии, ну наполнялись стаканы. Ну так не за шиворот же заливали. И пистолет у виска не держали.
Миф о том, что русские -- самая пьющая нация на свете, пожалуй, самый устойчивый. Причем миф, родившийся не в России, почему-то хорошо прижился у нас, став чуть ли не предметом национальной гордости. Наверное, ни один народ не любит так рассказывать о собственном пороке, порой преувеличивая его, как мы. Русское пьянство -- излюбленная тема для анекдотов и отечественных кинокомедий. Вспомнить хотя бы все те же "Особенности национальной рыбалки/охоты" и т.д., где иностранцы только диву даются, глядя, как наши умудряются выпить цистерну и только крякнуть. Утверждается, что эта самая невоздержанность в употреблении спиртных напитков якобы повелась испокон веков. Часто мы и сами повторяем утверждения об "исторической предрасположенности" русских к алкоголю. Однако сама история опровергает этот миф.
Известно, между прочим, что в Древней Руси пьянства не было вовсе. Население Древний Руси не выращивало виноград, и вино для Причастного таинства привозилось из Византии. Хмельными напитками были сбродивший мед и пиво, причем последнее считалось напитком низким, языческим. А излюбленным напитком русского народа издавна был квас, который не только пили, но которым также обливались в бане для здоровья.
В начале XVI века россияне отведали бургундское вино, а затем канарское. Этими винами угощали только почетных гостей: наливали одну, реже две крохотные рюмочки и подолгу смаковали. Кроме того, мальвазия почиталась как лечебное вино от разных болей. Таким же лекарством считалось и вино церковное, красное, которое привозили из Греции.
Исследователь старины Прыжов в "Истории кабаков в России" доказывает, что у наших предков пьянства не было. "Питие не было пороком, разъедающим народный организм. Оно составляло веселье, удовольствие, как это видно из слов, вложенных древнерусским грамотником в уста князя Владимира Красное Солнышко: "Руси есть веселие пити -- не может без того быти". Но прошли века, и ту же поговорку дилетанты от науки стали приводить в пример русского пьянства. А между тем пьянство всегда считалось на Руси пороком, осуждалось и вышучивалось.
Одной из любимых в русском застолье была шутка с раками, которые подавались не воздержанному в питии гостю, дабы более так себя вести было не повадно. Огромное серебряное блюдо, на котором располагалась изрядная горка красных раков, посыпанных зеленью, мгновенно привлекало внимание. Стоило нерадивому, напившемуся гостю попытаться вывернуть клешню или переломить панцирь, как рак начинал активно шевелиться, пугая гостя. Остальные же гости от души смеялись над его криками. Секрет такого розыгрыша довольно прост: раков незадолго до подачи клали в водку, где они и засыпали, меняя при этом цвет панциря на красный, будто его уже сварили.
Кстати, водка, считающаяся исконно русским изобретением, появилась на Руси на 100 лет позже, чем в "просвещенной" Европе, во время правления Василия -- сына Дмитрия Донского -- и поначалу не прижилась. Народ предпочитал традиционные мед да пиво. Но в 1460 году крымские татары захватили Кафу -- генуэзскую колонию в Таврии, -- после чего на Русь прекратился ввоз итальянских и испанских сухих вин. На медовуху не хватало меда, а против браги и пива как языческих продуктов сильно возражала церковь.
Вот и пришлось русским водку пить. Но и водку никто вольготно не пил -- многие русские правители зорко за этим следили.
Иван Грозный строго ограничил питье спиртных напитков. В 1565 году в столице открылся первый "царев кабак", входить в который могли лишь люди из царского круга, в первую очередь, опричники. Для пития простому люду были жестко определены лишь праздники Рождества, Дмитриевская суббота да Святая неделя. За употребление водки в иное время наказывали плетьми, батогами и даже тюрьмой.
"Винные статьи" по "кабацкой части", действовавшие в Сибири при Петре Первом, свидетельствуют о том, что он к пьяницам также не благоволил и присвоил им специальное название "питух". В регламенте он делил их на три категории: "питух" из простого народа наказывался битьем палками; "питух" из чиновных людей наказывался наставлениями воевод; "питух" из людей гулящих наказывался принудительными работами.
При таких ограничениях о каком постоянном пьянстве вообще может идти речь?
Боролись с пьянством и православная церковь, и русская аристократия. Лев Сергеевич Голицын, представитель древнего княжеского рода, решил прививать русскому народу любовь к хорошим виноградным винам. В 1890 году в местечке Абрау-Дюрсо он начал промышленное производство шампанского, а в 1900 году получил Гран-при на Всемирной дегустации в Париже. Голицын прививал народу культуру пития красного вина, активно выступая против употребления водки.
"Пьяная испокон века Россия", как ее любят представлять на Западе, в начале XX века по количеству выпитых ведер водки скромно стояла в хвосте ведущих держав Европы и CШA, занимая десятое место.
Франция -- 4,76;
Бельгия -- 2,49;
Англия -- 2,05;
Германия -- 1,87;
Италия -- 1,87;
Австро-Венгрия -- 1,76;
США -- 1,43;
Швеция --0,71;
Россия -- 0,53.
Как же было с алкоголем в "цивилизованной" Европе? Напиться "до посинения", "вдрабадан", "вусмерть" -- думаете, это только наши, чисто российские, выражения? А на трезвенном Западе таких "терминов" и быть не могло?
"Пей до дна" по-римски.
По словам Тацита, римские легионеры одерживали победы над германцами часто благодаря лишь тому обстоятельству, что последние предавались пьянству, и добычей римского оружия становился пьяный лагерь противника. В свою очередь, римские легионы по той же причине потом терпели поражения от тех же германцев.
А еще в Древнем Риме существовал обычай пить "до ногтя".
Благородные современники Цезаря делали следующее: осушали чашу вина, а в доказательство своей "честности" затем опрокидывали ее так, чтобы последняя оставшаяся на дне капля скатилась на ноготь и осталась там. Горе тому, у кого на ноготь прольется хоть маленькая струйка! Это не товарищ, не воин и никакой не римлянин.
Чтобы "оправдаться", оставалось одно -- немедленно вновь опустошить полную чашу хмельного зелья, на этот раз действительно "до ногтя", и делать так еще и еще, пока задуманное не выйдет. Настоящий римлянин не знает слова "неудача"!
"Немецкая трезвость".
Вышеупомянутое высказывание "Веселие Руси есть пити" не дает покоя всем, кто настаивает на разгульных корнях Руси. А вот не менее звучная пословица уже на латыни: Nihil hie aluid vivere quam bibere, что означает: "Жизнь есть не что иное, как питье". Это сказал не кто-нибудь, а Антоний Кампан, личный секретарь легата Папы Римского при дворе прусского короля Фридриха III. Ну и заливали же они, наверное, с этим Фридрихом!
Да и простые немцы от своих правителей и пастырей не очень-то отставали. Во всяком случае, в славном городе Нюрнберге власти даже были вынуждены завести особую колымагу. Она объезжала вечером и ночью все городские кабаки и подбирала пьяниц.
Нет-нет, их везли вовсе не в средневековый нюрнбергский вытрезвитель: мэр города был не зверь. Достойных, но несколько перебравших горожан со всем уважением довозили до порога родного дома, где передавали на руки заждавшимся супругам. А иначе что получается: человек упадет, в грязи испачкается, утром дети в школу пойдут, увидят. Это не есть порядок!
В XVI веке в Германии все обстояло еще хуже, водка продавалась буквально на каждом углу. Этот век немцы даже прозвали "пьяным столетием". Основатель лютеранства Мартин Лютер, между прочим, сам завзятый любитель пива, писал в 1541 году: "К сожалению, вся Германия зачумлена пьянством; мы проповедуем и кричим, но это не помогает". В унисон ему с горечью вторит другой деятель Реформации Ф. Меланхтон: "Мы, немцы, пьем до полного обессиливания, до потери памяти и здоровья".
Аналогичное положение было в Англии. В 1570 году пастор Уильям Кет жаловался: "Мои прихожане каждое воскресенье все смертельно напиваются". В Лондоне на каждом углу располагался трактир. Вывески гостеприимно приглашали посетителей, обещая "простое опьянение -- за пенс, мертвецкое -- за два пенса и солома даром".
В течение августа 1887 года в Лондоне было составлено 3000 протоколов о публичном пьянстве и столько же было произнесено судебных приговоров.
В конце XIX века русский исследователь Брандт писал: "Два наиболее передовых современных народа -- немцы и англичане -- не могут похвастаться своим прошлым по отношению к страсти к хмельным напиткам. Что касаемо немцев, то еще в VIII веке Карл Великий вынужден был воспрещать тяжущимся и свидетелям являться в суд пьяными и самим же судьям напоминать, чтобы они заседали не иначе как совершенно трезвыми, равным образом приказывать священникам при совершении таинства покаяния отнюдь не угощать вином кающихся".
В начале XX века в Швеции сложилась такая сложная ситуация с поголовным пьянством населения, что власти вынуждены были пойти на крайние меры. В 1919 году вводится карточная система, ограничивающая потребление семьей спиртных напитков 4 литрами в месяц, и создается "шведский департамент трезвости".
Средневековое право пить. Или не пить.
Да-да, в Европе прошлых веков право регулировало дела не только имущественные и уголовные, но и питейные тоже. Конечно, Питейное право, или по-латыни Jus Potandi, никогда не принималось официально, но все же это был церемониал, который не смел нарушить ни один уважающий себя молодой повеса.
Итак, Питейное право Европы выделяло две системы питья: партиальную и тотальную. Тот, кто предпочитал первую, заслуживал лишь сочувствия: ну что это, в самом деле, пить из кубка глотками! Куда как достойнее осушать кубок за один раз, как положено при тотальной системе.
Но приверженность тотальной системе питья -- это было еще не все. Несложно выдуть кубок одним махом, думали средневековые плейбои. А вот обхватить бокал губами и без помощи рук так опрокинуть его, чтобы содержимое водопадом обрушилось в горло, -- для этого требовался изрядный опыт и особый бокал с узким горлышком. Такие бокалы специально для застольных забав выпускали все европейские ремесленники.
Столь технически сложные правила питья порождали "юридические" казусы.
Казус первый: что, если за кого-то произнесут тост, который положено "подтвердить" питьем из бокала с узким горлом без помощи рук, а тот откажется?
Ответ: за это нельзя наказывать, потому что данный способ сложен, а ни от кого нельзя требовать того, что выше его сил.
Казус второй: что, если кто-то откажется пить залпом из обыкновенного бокала при помощи рук?
Ответ: следует его заставить осушить штрафной бокал, пусть знает, что каждый участник пирушки, чтобы участвовать в ней, обязан владеть элементарными навыками.
Казус третий: что, если некто приступит к питью сложным способом из бокала с узким горлышком без помощи рук, да и опростоволосится?
Ответ: пусть продолжает попытки еще и еще, пока глаза на лоб не полезут, чтобы в другой раз не брался за то, что пока не по зубам.
И, наконец, важное правило Jus Potandi, касающееся хороших манер за пиршественным столом. Если какой-нибудь невежа чихнет над чашей вина, которую друзья, отпивая, передают друг другу по кругу, он должен, сколько бы там ни было налито, осушить сосуд до дна. Затем слугам следовало принести новую наполненную до краев чашу, чтобы веселье могло продолжаться.
Король Гамбринус.
Средневековые университеты были своего рода государствами в государстве: свое руководство, всякие привилегии, хотя, по совести, никто никогда толком не мог разобрать, чем эти юнцы и почтенные старцы в мантиях там занимаются -- чертовщина какая-то, муть, да и только. Поэтому, наверное, и смотрели сквозь пальцы на некоторые в той или иной степени невинные шалости, на которые были горазды в те времена студенты.
А горазды они были в своих университетах организовывать "королевства Гамбринуса". Был когда-то такой во Фландрии граф -- Ян Первый, no-латыни "Примус". Его очень уважали брюссельские пивовары и даже избрали своим почетным старшиной. Но заплетающимся языкам почему-то сподручнее оказалось бормотать: "Гамбринус", нежели выговорить: "Ян Примус".
Так и появились в средневековых городах пивные королевства. Королем Гамбринусом в них мог стать любой. Нужно было только перепить прежнего короля. Легенды гласят, что иногда доза, необходимая для "вступления на трон", доходила аж до 60 литров пива за вечер. Воистину пивным королем иной раз стать труднее, чем настоящим. Но и уважение, которое питали к своим "коллегам" истинные земные владыки, тоже было нешуточным. Например, пивного короля из немецкого города Йены владетельный герцог тех мест принимал как равного.
Трон на винной бочке.
Эта история сохранилась благодаря увечьям, полученным неким немецким бароном по фамилии Билефельд. Как-то раз был барон зван на ужин к своему патрону -- наследнику прусского престола. Наследник, его супруга, сам Билефельд и другие гости гуляли, веселились; правда, предусмотрительный барон, сообразив, что "столько не выпьет", придумал незаметно разбавлять вино водой, но не тут-то было. Стоило Билефельду отлучиться, как супруга наследника престола подменила ему воду на шампанское, и изрядно захмелевший к тому времени барон, не заметив подмены, стал пьянеть еще стремительнее. Не отставала от него и жена наследника.
Именно она первой швырнула хрустальный бокал об стену, положив старт чудесной вакханалии, во время которой разбитыми оказались вся посуда, зеркала, окна и все, что можно было разбить и поломать. Особенно радостно было наследнику престола и его венценосной "половине".
В свалке барон решил было тихо ретироваться, но на лестнице ему кто-то подставил подножку, и барон грохнулся об пол, потеряв сознание. Дальше подошла очередь некоего лакея. Наверное, мерзавец тоже был пьян. Иначе чем объяснить, что лакей от души отмутузил барона Билефельда ногами? Да так, что бедняга две недели лежал дома влежку! В общем, веселье удалось.
Да, маленький штрих. Наследника престола звали Фридрих. Тот самый прусский полководец Фридрих Великий, чьи железные батальоны заставляли трепетать всю Европу.
"Пьянствующий кувшин".
Но, может быть, в отличие от средневековых мужчин хотя бы средневековые женщины не питали пристрастия к "зеленому змию"? Как бы не так! "Пьющий кувшин" -- такая надпись была на табличке, которую весьма часто пускали в ход в немецком городке Хейльбронн. Табличку прикрепляли к косе пьющей женщины в назидание непьющим; видимо, в этом была нужда!
Дело заходило так далеко, что знаменитый венский проповедник Абрахам-а-Сан-та-Клара однажды разразился гневной речью. Вот она, сохраненная потомками: "Да, если женщины напиваются, они не могут находиться в молчании, орут, как часовой на вышке или ночной сторож. Наш Господин Христос встретил возле колодца самаритянку и поговорил с нею; да, возле воды с женщиной можно и поговорить, но, если у женщины оказывается вино, пусть разговаривает с нею кукушка. Когда апостола Павла взбесила напавшая на них банда, и, выхватив саблю, он ударил по голове ее вожака Маль-хуса, апостол сразу же успокоился, услышав слова Господина нашего Иисуса, приказывающего вложить саблю в ножны. Но пусть попробует кто-нибудь приказать такое пьяным женщинам, язык которых -- их сабля, а морда -- ножны. И сто приказов не заставят саблю оставаться в ножнах! О бедный муж, у которого такая жена! Аминь!"
А что же ныне?
Сотрудники издания World Drink Trends, пишущего на околоалкогольные темы, занимаются тем, что подсчитывают количество галлонов, пинт и литров, потребляемых гражданами разных стран мира. Затем данные систематизируются и публикуются в виде графиков, схем и таблиц на страницах ежегодника. Так вот, согласно WDT по употреблению алкоголя на душу населения мы занимаем отнюдь не первое место в мире.
Европейцы (как и у нас, далеко не все) точно так же уходят в запой, точно так же покупают шесть бутылок водки (пардон! Виски или же граппы) на троих и еще за седьмой посылают. Так что мы ничем не "алкогольней" все тех же англичан, ирландцев, шведов и датчан. А норвежцы с финнами так и вообще по этой идее уделывают нас по количеству пьянства на душу населения раз в пять, о чем могут многое рассказать жители Санкт-Петербурга, которые из года в год наблюдают алкогольные экскурсии наших финских соседей в город на Неве... Притом, что наши пьют в немалой степени от безысходности. А у них от чего?
Русский алкоголизм -- это миф из разряда медведей в лаптях, танцующих вприсядку казаков на Красной площади и прочих матрешек и балалаек. К черту стереотипы! Не последние мы в мире пьяницы! Поступимся же великой идеей рассейского алкоголизьму, товарищи, и откажемся навсегда от того, чтоб "научить Европу пить".
А трезвости пущай эти снобы сами поучатся!
Наталья МОРОЗОВА
Очень меня эти высказывания позабавили. Ну стояла водка в изобилии, ну наполнялись стаканы. Ну так не за шиворот же заливали. И пистолет у виска не держали.
Миф о том, что русские -- самая пьющая нация на свете, пожалуй, самый устойчивый. Причем миф, родившийся не в России, почему-то хорошо прижился у нас, став чуть ли не предметом национальной гордости. Наверное, ни один народ не любит так рассказывать о собственном пороке, порой преувеличивая его, как мы. Русское пьянство -- излюбленная тема для анекдотов и отечественных кинокомедий. Вспомнить хотя бы все те же "Особенности национальной рыбалки/охоты" и т.д., где иностранцы только диву даются, глядя, как наши умудряются выпить цистерну и только крякнуть. Утверждается, что эта самая невоздержанность в употреблении спиртных напитков якобы повелась испокон веков. Часто мы и сами повторяем утверждения об "исторической предрасположенности" русских к алкоголю. Однако сама история опровергает этот миф.
Известно, между прочим, что в Древней Руси пьянства не было вовсе. Население Древний Руси не выращивало виноград, и вино для Причастного таинства привозилось из Византии. Хмельными напитками были сбродивший мед и пиво, причем последнее считалось напитком низким, языческим. А излюбленным напитком русского народа издавна был квас, который не только пили, но которым также обливались в бане для здоровья.
В начале XVI века россияне отведали бургундское вино, а затем канарское. Этими винами угощали только почетных гостей: наливали одну, реже две крохотные рюмочки и подолгу смаковали. Кроме того, мальвазия почиталась как лечебное вино от разных болей. Таким же лекарством считалось и вино церковное, красное, которое привозили из Греции.
Исследователь старины Прыжов в "Истории кабаков в России" доказывает, что у наших предков пьянства не было. "Питие не было пороком, разъедающим народный организм. Оно составляло веселье, удовольствие, как это видно из слов, вложенных древнерусским грамотником в уста князя Владимира Красное Солнышко: "Руси есть веселие пити -- не может без того быти". Но прошли века, и ту же поговорку дилетанты от науки стали приводить в пример русского пьянства. А между тем пьянство всегда считалось на Руси пороком, осуждалось и вышучивалось.
Одной из любимых в русском застолье была шутка с раками, которые подавались не воздержанному в питии гостю, дабы более так себя вести было не повадно. Огромное серебряное блюдо, на котором располагалась изрядная горка красных раков, посыпанных зеленью, мгновенно привлекало внимание. Стоило нерадивому, напившемуся гостю попытаться вывернуть клешню или переломить панцирь, как рак начинал активно шевелиться, пугая гостя. Остальные же гости от души смеялись над его криками. Секрет такого розыгрыша довольно прост: раков незадолго до подачи клали в водку, где они и засыпали, меняя при этом цвет панциря на красный, будто его уже сварили.
Кстати, водка, считающаяся исконно русским изобретением, появилась на Руси на 100 лет позже, чем в "просвещенной" Европе, во время правления Василия -- сына Дмитрия Донского -- и поначалу не прижилась. Народ предпочитал традиционные мед да пиво. Но в 1460 году крымские татары захватили Кафу -- генуэзскую колонию в Таврии, -- после чего на Русь прекратился ввоз итальянских и испанских сухих вин. На медовуху не хватало меда, а против браги и пива как языческих продуктов сильно возражала церковь.
Вот и пришлось русским водку пить. Но и водку никто вольготно не пил -- многие русские правители зорко за этим следили.
Иван Грозный строго ограничил питье спиртных напитков. В 1565 году в столице открылся первый "царев кабак", входить в который могли лишь люди из царского круга, в первую очередь, опричники. Для пития простому люду были жестко определены лишь праздники Рождества, Дмитриевская суббота да Святая неделя. За употребление водки в иное время наказывали плетьми, батогами и даже тюрьмой.
"Винные статьи" по "кабацкой части", действовавшие в Сибири при Петре Первом, свидетельствуют о том, что он к пьяницам также не благоволил и присвоил им специальное название "питух". В регламенте он делил их на три категории: "питух" из простого народа наказывался битьем палками; "питух" из чиновных людей наказывался наставлениями воевод; "питух" из людей гулящих наказывался принудительными работами.
При таких ограничениях о каком постоянном пьянстве вообще может идти речь?
Боролись с пьянством и православная церковь, и русская аристократия. Лев Сергеевич Голицын, представитель древнего княжеского рода, решил прививать русскому народу любовь к хорошим виноградным винам. В 1890 году в местечке Абрау-Дюрсо он начал промышленное производство шампанского, а в 1900 году получил Гран-при на Всемирной дегустации в Париже. Голицын прививал народу культуру пития красного вина, активно выступая против употребления водки.
"Пьяная испокон века Россия", как ее любят представлять на Западе, в начале XX века по количеству выпитых ведер водки скромно стояла в хвосте ведущих держав Европы и CШA, занимая десятое место.
Франция -- 4,76;
Бельгия -- 2,49;
Англия -- 2,05;
Германия -- 1,87;
Италия -- 1,87;
Австро-Венгрия -- 1,76;
США -- 1,43;
Швеция --0,71;
Россия -- 0,53.
Как же было с алкоголем в "цивилизованной" Европе? Напиться "до посинения", "вдрабадан", "вусмерть" -- думаете, это только наши, чисто российские, выражения? А на трезвенном Западе таких "терминов" и быть не могло?
"Пей до дна" по-римски.
По словам Тацита, римские легионеры одерживали победы над германцами часто благодаря лишь тому обстоятельству, что последние предавались пьянству, и добычей римского оружия становился пьяный лагерь противника. В свою очередь, римские легионы по той же причине потом терпели поражения от тех же германцев.
А еще в Древнем Риме существовал обычай пить "до ногтя".
Благородные современники Цезаря делали следующее: осушали чашу вина, а в доказательство своей "честности" затем опрокидывали ее так, чтобы последняя оставшаяся на дне капля скатилась на ноготь и осталась там. Горе тому, у кого на ноготь прольется хоть маленькая струйка! Это не товарищ, не воин и никакой не римлянин.
Чтобы "оправдаться", оставалось одно -- немедленно вновь опустошить полную чашу хмельного зелья, на этот раз действительно "до ногтя", и делать так еще и еще, пока задуманное не выйдет. Настоящий римлянин не знает слова "неудача"!
"Немецкая трезвость".
Вышеупомянутое высказывание "Веселие Руси есть пити" не дает покоя всем, кто настаивает на разгульных корнях Руси. А вот не менее звучная пословица уже на латыни: Nihil hie aluid vivere quam bibere, что означает: "Жизнь есть не что иное, как питье". Это сказал не кто-нибудь, а Антоний Кампан, личный секретарь легата Папы Римского при дворе прусского короля Фридриха III. Ну и заливали же они, наверное, с этим Фридрихом!
Да и простые немцы от своих правителей и пастырей не очень-то отставали. Во всяком случае, в славном городе Нюрнберге власти даже были вынуждены завести особую колымагу. Она объезжала вечером и ночью все городские кабаки и подбирала пьяниц.
Нет-нет, их везли вовсе не в средневековый нюрнбергский вытрезвитель: мэр города был не зверь. Достойных, но несколько перебравших горожан со всем уважением довозили до порога родного дома, где передавали на руки заждавшимся супругам. А иначе что получается: человек упадет, в грязи испачкается, утром дети в школу пойдут, увидят. Это не есть порядок!
В XVI веке в Германии все обстояло еще хуже, водка продавалась буквально на каждом углу. Этот век немцы даже прозвали "пьяным столетием". Основатель лютеранства Мартин Лютер, между прочим, сам завзятый любитель пива, писал в 1541 году: "К сожалению, вся Германия зачумлена пьянством; мы проповедуем и кричим, но это не помогает". В унисон ему с горечью вторит другой деятель Реформации Ф. Меланхтон: "Мы, немцы, пьем до полного обессиливания, до потери памяти и здоровья".
Аналогичное положение было в Англии. В 1570 году пастор Уильям Кет жаловался: "Мои прихожане каждое воскресенье все смертельно напиваются". В Лондоне на каждом углу располагался трактир. Вывески гостеприимно приглашали посетителей, обещая "простое опьянение -- за пенс, мертвецкое -- за два пенса и солома даром".
В течение августа 1887 года в Лондоне было составлено 3000 протоколов о публичном пьянстве и столько же было произнесено судебных приговоров.
В конце XIX века русский исследователь Брандт писал: "Два наиболее передовых современных народа -- немцы и англичане -- не могут похвастаться своим прошлым по отношению к страсти к хмельным напиткам. Что касаемо немцев, то еще в VIII веке Карл Великий вынужден был воспрещать тяжущимся и свидетелям являться в суд пьяными и самим же судьям напоминать, чтобы они заседали не иначе как совершенно трезвыми, равным образом приказывать священникам при совершении таинства покаяния отнюдь не угощать вином кающихся".
В начале XX века в Швеции сложилась такая сложная ситуация с поголовным пьянством населения, что власти вынуждены были пойти на крайние меры. В 1919 году вводится карточная система, ограничивающая потребление семьей спиртных напитков 4 литрами в месяц, и создается "шведский департамент трезвости".
Средневековое право пить. Или не пить.
Да-да, в Европе прошлых веков право регулировало дела не только имущественные и уголовные, но и питейные тоже. Конечно, Питейное право, или по-латыни Jus Potandi, никогда не принималось официально, но все же это был церемониал, который не смел нарушить ни один уважающий себя молодой повеса.
Итак, Питейное право Европы выделяло две системы питья: партиальную и тотальную. Тот, кто предпочитал первую, заслуживал лишь сочувствия: ну что это, в самом деле, пить из кубка глотками! Куда как достойнее осушать кубок за один раз, как положено при тотальной системе.
Но приверженность тотальной системе питья -- это было еще не все. Несложно выдуть кубок одним махом, думали средневековые плейбои. А вот обхватить бокал губами и без помощи рук так опрокинуть его, чтобы содержимое водопадом обрушилось в горло, -- для этого требовался изрядный опыт и особый бокал с узким горлышком. Такие бокалы специально для застольных забав выпускали все европейские ремесленники.
Столь технически сложные правила питья порождали "юридические" казусы.
Казус первый: что, если за кого-то произнесут тост, который положено "подтвердить" питьем из бокала с узким горлом без помощи рук, а тот откажется?
Ответ: за это нельзя наказывать, потому что данный способ сложен, а ни от кого нельзя требовать того, что выше его сил.
Казус второй: что, если кто-то откажется пить залпом из обыкновенного бокала при помощи рук?
Ответ: следует его заставить осушить штрафной бокал, пусть знает, что каждый участник пирушки, чтобы участвовать в ней, обязан владеть элементарными навыками.
Казус третий: что, если некто приступит к питью сложным способом из бокала с узким горлышком без помощи рук, да и опростоволосится?
Ответ: пусть продолжает попытки еще и еще, пока глаза на лоб не полезут, чтобы в другой раз не брался за то, что пока не по зубам.
И, наконец, важное правило Jus Potandi, касающееся хороших манер за пиршественным столом. Если какой-нибудь невежа чихнет над чашей вина, которую друзья, отпивая, передают друг другу по кругу, он должен, сколько бы там ни было налито, осушить сосуд до дна. Затем слугам следовало принести новую наполненную до краев чашу, чтобы веселье могло продолжаться.
Король Гамбринус.
Средневековые университеты были своего рода государствами в государстве: свое руководство, всякие привилегии, хотя, по совести, никто никогда толком не мог разобрать, чем эти юнцы и почтенные старцы в мантиях там занимаются -- чертовщина какая-то, муть, да и только. Поэтому, наверное, и смотрели сквозь пальцы на некоторые в той или иной степени невинные шалости, на которые были горазды в те времена студенты.
А горазды они были в своих университетах организовывать "королевства Гамбринуса". Был когда-то такой во Фландрии граф -- Ян Первый, no-латыни "Примус". Его очень уважали брюссельские пивовары и даже избрали своим почетным старшиной. Но заплетающимся языкам почему-то сподручнее оказалось бормотать: "Гамбринус", нежели выговорить: "Ян Примус".
Так и появились в средневековых городах пивные королевства. Королем Гамбринусом в них мог стать любой. Нужно было только перепить прежнего короля. Легенды гласят, что иногда доза, необходимая для "вступления на трон", доходила аж до 60 литров пива за вечер. Воистину пивным королем иной раз стать труднее, чем настоящим. Но и уважение, которое питали к своим "коллегам" истинные земные владыки, тоже было нешуточным. Например, пивного короля из немецкого города Йены владетельный герцог тех мест принимал как равного.
Трон на винной бочке.
Эта история сохранилась благодаря увечьям, полученным неким немецким бароном по фамилии Билефельд. Как-то раз был барон зван на ужин к своему патрону -- наследнику прусского престола. Наследник, его супруга, сам Билефельд и другие гости гуляли, веселились; правда, предусмотрительный барон, сообразив, что "столько не выпьет", придумал незаметно разбавлять вино водой, но не тут-то было. Стоило Билефельду отлучиться, как супруга наследника престола подменила ему воду на шампанское, и изрядно захмелевший к тому времени барон, не заметив подмены, стал пьянеть еще стремительнее. Не отставала от него и жена наследника.
Именно она первой швырнула хрустальный бокал об стену, положив старт чудесной вакханалии, во время которой разбитыми оказались вся посуда, зеркала, окна и все, что можно было разбить и поломать. Особенно радостно было наследнику престола и его венценосной "половине".
В свалке барон решил было тихо ретироваться, но на лестнице ему кто-то подставил подножку, и барон грохнулся об пол, потеряв сознание. Дальше подошла очередь некоего лакея. Наверное, мерзавец тоже был пьян. Иначе чем объяснить, что лакей от души отмутузил барона Билефельда ногами? Да так, что бедняга две недели лежал дома влежку! В общем, веселье удалось.
Да, маленький штрих. Наследника престола звали Фридрих. Тот самый прусский полководец Фридрих Великий, чьи железные батальоны заставляли трепетать всю Европу.
"Пьянствующий кувшин".
Но, может быть, в отличие от средневековых мужчин хотя бы средневековые женщины не питали пристрастия к "зеленому змию"? Как бы не так! "Пьющий кувшин" -- такая надпись была на табличке, которую весьма часто пускали в ход в немецком городке Хейльбронн. Табличку прикрепляли к косе пьющей женщины в назидание непьющим; видимо, в этом была нужда!
Дело заходило так далеко, что знаменитый венский проповедник Абрахам-а-Сан-та-Клара однажды разразился гневной речью. Вот она, сохраненная потомками: "Да, если женщины напиваются, они не могут находиться в молчании, орут, как часовой на вышке или ночной сторож. Наш Господин Христос встретил возле колодца самаритянку и поговорил с нею; да, возле воды с женщиной можно и поговорить, но, если у женщины оказывается вино, пусть разговаривает с нею кукушка. Когда апостола Павла взбесила напавшая на них банда, и, выхватив саблю, он ударил по голове ее вожака Маль-хуса, апостол сразу же успокоился, услышав слова Господина нашего Иисуса, приказывающего вложить саблю в ножны. Но пусть попробует кто-нибудь приказать такое пьяным женщинам, язык которых -- их сабля, а морда -- ножны. И сто приказов не заставят саблю оставаться в ножнах! О бедный муж, у которого такая жена! Аминь!"
А что же ныне?
Сотрудники издания World Drink Trends, пишущего на околоалкогольные темы, занимаются тем, что подсчитывают количество галлонов, пинт и литров, потребляемых гражданами разных стран мира. Затем данные систематизируются и публикуются в виде графиков, схем и таблиц на страницах ежегодника. Так вот, согласно WDT по употреблению алкоголя на душу населения мы занимаем отнюдь не первое место в мире.
Европейцы (как и у нас, далеко не все) точно так же уходят в запой, точно так же покупают шесть бутылок водки (пардон! Виски или же граппы) на троих и еще за седьмой посылают. Так что мы ничем не "алкогольней" все тех же англичан, ирландцев, шведов и датчан. А норвежцы с финнами так и вообще по этой идее уделывают нас по количеству пьянства на душу населения раз в пять, о чем могут многое рассказать жители Санкт-Петербурга, которые из года в год наблюдают алкогольные экскурсии наших финских соседей в город на Неве... Притом, что наши пьют в немалой степени от безысходности. А у них от чего?
Русский алкоголизм -- это миф из разряда медведей в лаптях, танцующих вприсядку казаков на Красной площади и прочих матрешек и балалаек. К черту стереотипы! Не последние мы в мире пьяницы! Поступимся же великой идеей рассейского алкоголизьму, товарищи, и откажемся навсегда от того, чтоб "научить Европу пить".
А трезвости пущай эти снобы сами поучатся!
Наталья МОРОЗОВА
0 коммент.:
Отправить комментарий