Именно слово "судьба" могло бы выразить лучше любого другого слова суть толстого труда английского историка Роберта Сервиса "Ленин. Опыт биографии".
Не надо демонизировать Ленина, пишет беспристрастный ученый, все утверждения которого подтверждаются письменными свидетельствами современников событий.
...Ни в Российской империи, ни тем более за границей никто всерьез не думал, что большевики смогут захватить власть в России, тем более удержать ее. Не разгорись балканская искра в пожар мировой войны, Октябрьской революции не случилось бы никогда. Война складывалась для России далеко не лучшим образом. Экономика, управление, политическая и общественная жизнь пришли в беспорядок -- и только это дало Ленину шанс. "Стратегический гений" вождя мировой революции и "единственно верное учение" ни при чем. Историческая правда состоит в том, что Ленин стал Лениным в значительной степени волею обстоятельств -- просто он умел использовать возможности и обращать обстоятельства к своей выгоде, а прежде умел разглядеть эту выгоду. Учредительное собрание пало бы и без Ленина, но именно Ленин, воспользовавшись моментом, захватил власть и установил в стране диктатуру.
Да, он исповедовал "научный подход" к революционной деятельности и в угоду "учению" изменял своему удивительному чутью. Но он в то же время постоянно корректировал свои теории и подгонял концепцию пролетарской революции под те обстоятельства, с которыми ему приходилось иметь дело на практике. Маркса он порой просто притягивал за уши к тому, что делал.
Например, военное поражение в Польше заставило Ленина отказаться -- ни много ни мало -- от планов захвата Европы! Ленин с самого начала планировал строить социализм не в изоляции, он хотел осуществить пролетарскую революцию в масштабах Европы и, защищая свои планы перед партией, ссылался на марксистскую теорию: революция "в отдельно взятой стране", говорил он, не может победить окончательно. Собственно, эту точку зрения разделяли многие лидеры большевиков -- присутствие "братских стран" в любом случае было бы полезно или даже необходимо, а изоляция была слишком плачевной перспективой: у России уже в 1918 году фактически не было ни цельной территории, ни единой власти, ни нормальной экономики. В 1918 году поход в Европу был невозможен: на пути большевиков стояла мощная немецкая армия. К тому моменту, когда тевтонская военная машина рухнула, большевики уже увязли в Гражданской войне. Но к 1920 году "внутреннего врага" повергли, и Ленин был готов "взять капитал за горло". В июле 1920-го Красная Армия вступила в Польшу, и Ленин уже громко говорил о "советизации" Румынии и Венгрии, спорил о принципах устройства Европейской социалистической федерации.
"Чудо над Вислой" в один день уничтожило Европейскую социалистическую федерацию -- армия Юзефа Пилсудского наголову разбила армаду Сталина -- Троцкого и погнала красных обратно в пределы России.
У Ленина хватило такта не отказаться публично от идеи экспорта революции, но он ясно увидел, что время для пролетарской революции в Европе не настало и даже на штыках революцию в Европу не принести. Ленин понял, что европейские деньги и "мозги" нужно брать иначе, он резко изменил курс и предложил новую экономическую политику (НЭП), которая началась с того, что советское правительство пошло на сотрудничество с иностранными капиталистами и даже стало отдавать земли в концессию.
...Он не был настоящим марксистом, и совсем не с марксизма началось его увлечение революцией. В молодости -- и всегда! -- Ленин пребывал под сильным влиянием народников и высоко ценил террор и терроризм.
Как политик, он был в первую очередь азартный игрок. Решительный, смелый и умный игрок, быстро учившийся на опыте.
Родители и дети. Бланки и Ульяновы
Ленин не был русофобом, и его действия вовсе не были продиктованы ненавистью к русским и стремлением погубить Россию. Фактически Ленин всегда считал себя русским и не придавал большого значения национальным различиям между людьми. Несколько поколений его предков воспитывались в традициях русской культуры и стремились приносить пользу России и народу.
Дед Марии Александровны по отцу звался Мошко Бланк. Это был замечательный человек. Он родился и вырос в еврейском местечке Староконстантинове, но местечковые нравы были ему не по вкусу. Он много раз ссорился и судился с соседями, его не любили и однажды даже обвиняли в поджоге (обвинение в суде не доказали). В конце концов Мошко уехал в Житомир, где начал новую жизнь. Он не отдал своих детей в хедер, а отвел в государственную школу, где их учили по-русски и приобщали к русской культуре. Впоследствии Мошко окончательно порвал с верой отцов и сам крестился в христианство. Мошко хотел занять достойное положение в обществе и упорно добивался этого.
Его дети унаследовали от него эти черты: упорство, целеустремленность, твердость характера. Два сына Мошко Бланка получили университетское образование и стали врачами. Младший, Александр (Сруль), женился на лютеранке Анне Гроссхопф из Петербурга (мать Анны была шведка, отец -- немец, но оба жили в России) и произвел на свет шестерых детей: пять дочерей и сына Дмитрия. Овдовев (Анна Гроссхопф умерла, не дожив до сорока), Александр Бланк принял в свой дом сестру покойной жены Екатерину фон Эссен (тоже вдову), которая предложила свою помощь в воспитании детей. Вскоре эти двое близко сошлись, они даже хотели вступить в брак, скрыв, что Екатерина приходится Анне Бланк сестрой (такие браки не разрешались). Утаить родство не удалось, и в бракосочетании Александру Бланку и Екатерине фон Эссен отказали, но это не помешало им жить вместе, покуда их не разлучила смерть. Именно Екатерина приобрела для семьи Кокушкино -- усадьбу, где она жила прежде с мужем Константином. Вскоре после переезда семьи в Кокушкино покончил с собой единственный сын Бланков, Дмитрий. Теперь о причинах можно лишь гадать, но не исключено, что он (Дмитрий учился в университете) не выдержал того груза ожиданий и надежд, которые на него возлагала семья, стремящаяся занять достойное положение в обществе.
Илья Николаевич Ульянов был родом из Астрахани. Отец его -- по профессии портной -- был довольно состоятельный человек и жил в двухэтажном каменном доме. Этническое происхождение Ульяновых не выяснено. Считают, что они были русские, потомки крестьян, приехавших в Астрахань из Нижегородских земель в XVIII веке. Кто-то из предков Николая Ульянова мог принадлежать и к одному из многочисленных поволжских народов, например, к чувашам или мордве, но уже Николай был русским по языку, вере и образу жизни.
В семье Ильи Николаевича и Марии Александровны говорили о "татарской крови" Ульяновых, думая, что она "примешалась" уже в Астрахани, где всегда был оживленный перекресток торговых путей и ворота из Европы в Азию. Возможно, азиатского происхождения была мать Ильи Николаевича, о которой почти ничего не известно (даже имени ее точно не знают -- не то она звалась Анна, не то Александра).
Ульяновы, как и Бланки, хотели своим детям лучшего будущего -- дать настоящее образование и положение в буржуазном обществе. Илья Николаевич окончил в Астрахани гимназию и затем поступил в Казанский университет (после смерти его отца образование Ильи оплачивал старший брат Василий). По выходе из университета он отправился преподавателем в Пензенский дворянский институт и там познакомился с Марией Александровной Бланк (она жила в Пензе у сестры Анны, которая была замужем за директором дворянского института). У Ильи Николаевича и Марии Александровны обнаружились общие интересы и общие взгляды на жизнь. Оба высоко ценили знание и образование, говорили о необходимости просвещения и стремились приносить пользу народу и обществу. Они поженились в Пензе в августе 1863 года.
Илья Николаевич не ограничивал свои интересы педагогической деятельностью -- он много читал, следил за научной и культурной жизнью России и Европы, серьезно увлекался метеорологией и вел наблюдения за погодой.
В профессии же Ульянов всегда придерживался самых высоких стандартов -- он предъявлял очень высокие требования не только к знаниям учеников, но и к знаниям и умениям самих учителей. Способных и увлеченных он продвигал, но никогда не закрывал глаза ни на какие прегрешения своих подопечных, которые с гордостью носили прозвище "ульяновцы". Илья Николаевич сделал очень многое для народного образования в Симбирской губернии.
Свою жажду познания, вкус к интеллектуальной жизни и просветительские склонности Мария Александровна и Илья Николаевич вполне передали и своим детям.
В июне 1874 года Ульянова назначили директором народных училищ и присвоили ему чин статского советника (его положено было называть "его превосходительство"). Ульяновы заняли место в высшем городском обществе.
Ни Мария, ни Илья Ульяновы ни в коем случае не были против царской власти, они были лояльными подданными Александра II и всячески поддержали его либеральные реформы. По образу жизни они также не отличались от остальных симбирских дворян и буржуа: держали слуг, нанимали рабочих (заготовить дрова, например)... Во время русско-турецкой войны 1877-78 годов директор народных училищ статский советник Ульянов проявил патриотический порыв: он собирал пожертвования на заботу о раненых солдатах и был награжден орденом Станислава первой степени, который с благодарностью принял.
И все же взгляд на Россию у Ульяновых был критический. Они ассоциировали себя с новой Россией, просвещенной и свободной, вооруженной научным знанием и обладающей разумным и либеральным общественным устройством. Они не отождествляли себя с Россией старой, дворянско-крестьянской, деревенской, пьяной и неграмотной, управляемой по произволу.
Ульяновы верили, что реформы сделают Россию европейской страной. Сами они жили на западный манер и приобщались к европейской культуре. Изучали языки (немецкий, французский), учили им детей. Любили музыку и много музицировали. Следили за всеми новостями культурной жизни Европы: музыка, литература, искусство, философия, науки.
Конечно, на детей в этой семье возлагались большие надежды, перед детьми ставили серьезные цели. И дети чувствовали тяжесть больших ожиданий. Так, старшая дочь Анна плакала и умоляла мать разрешить не ходить в гимназию: она была способной девочкой и училась с детьми старше ее на год, так что время от времени не выдерживала учебных нагрузок, страдала от головных болей и бессонницы.
Володя -- третий ребенок в семье Ульяновых. В первые годы жизни поведение мальчика настораживало и пугало родителей. Сестра Анна писала, что он был очень шумный и крикливый. Развивался медленно и постоянно требовал к себе внимания. Ходить Володя начал в одно время с сестрой Ольгой, а та была младше на полтора года. И если Ольга, упав, поднималась без посторонней помощи и продолжала идти, то Володя, оказавшись на полу, начинал биться о пол головой и громко орать, призывая на помощь.
Мария Александровна в те дни задавалась вопросом, не родился ли мальчик умственно неполноценным. К тому же повитуха, которая принимала третьего ребенка Ульяновых, сказала, посмотрев на младенца, что вырастет он либо человеком ума необычайного, либо полным дураком.
Впрочем, буяном Володя остался в семье навсегда. Он был самым шумным, самым проказливым и самым агрессивным из всех детей.
Но в гимназии Володя вел себя скромно. Ни дружбы, ни вражды ни с кем не водил, никем не интересовался и ждал от других того же отношения к себе. Отличался он ироническим -- даже саркастическим -- отношением к гимназической реальности и упрямым бойцовским нравом. Сам не был задирой, но на любой вызов отвечал и не боялся драки. Когда один мальчик стал ломать его карандаши, Владимир схватил его за ворот и заставил прекратить.
Уже в первых классах Володя обладал несвойственным возрасту умением оценивать, чем стоит заниматься, что пригодится, и бросал "ненужные и пустые" занятия. Девяти лет он прекратил учиться музыке, забросил рисование (а были у него и замечательные художественные способности) -- уже тогда в жизни его интересовало другое.
...В девять лет Володя Ульянов чуть не погиб: отправившись с товарищем Колей Нефедевым на рыбалку, он провалился в трясину на топком берегу реки (охотился за лягушками), мальчика стремительно засасывала топь. На крики детей прибежал рабочий с винокуренного завода (друзья рыбачили прямо у заводского забора) и вытащил Володю, который уже ушел в болотную жижу по грудь. Имени этого рабочего история не сохранила.
Другим путем?
После казни Александра Ульяновы подверглись в городе остракизму: самая мысль о заговорщиках-цареубийцах вызывала у обывателей ужас и омерзение. От знакомства с Ульяновыми не отказались лишь две-три семьи во всем городе (Илья Николаевич не дожил до страшных событий -- он умер за полтора года до ареста Саши). Семью изменника трону изгнали из общества, Ульяновы лишились того уважения и положения, которого так долго и упорно добивались, которого заслуживали с любой точки зрения. В гимназии ученики и учителя третировали Ольгу.
Илья Николаевич был сыном сапожника. Каковы бы ни были его таланты и заслуги, местные дворяне -- аристократы в двенадцатом колене -- относились к нему свысока. Ульяновы это всегда понимали и, может, поэтому так много требовали от детей. И вот все надежды Ульяновых на то, что когда-то их потомки займут по-настоящему достойное положение в обществе, рухнули в один миг...
Расхожая легенда о том, что Володя после казни брата провозгласил: "Мы пойдем другим путем", -- представляет реальность "с точностью до наоборот". Этот эпизод советские историки взяли из воспоминаний Марии Ильиничны -- она писала их уже после смерти Ленина, а между тем, когда казнили Сашу, девочке было лишь восемь лет.
Совсем иначе знаменитая фраза Володи звучит в воспоминаниях Веры Кашкадамовой -- одной из немногих друзей, не отказавшихся от Ульяновых. Кашкадамова вспоминала, что Володя все время старался отвлечь младших детей от горестных переживаний и играл с ними в лото, в шарады и в другие игры. Когда разговор возвращался к Саше (а это неизбежно происходило снова и снова), Володя ни разу не высказал никакого осуждения и однажды сказал так: "Значит, он должен был так поступить, он не мог пойти другим путем".
Впрочем, советская историография, видимо, права в том, что именно с этой фразы начался путь Владимира Ульянова в революцию. Хотя в последние годы жизни Саши они с Володей были не в самых лучших отношениях, трагический конец старшего брата, который когда-то был примером и кумиром, видимо, заставил Владимира задуматься о том, за что брат отдал жизнь, почему он "не мог пойти другим путем". Спустя всего несколько лет после казни Александра Владимир Ульянов сблизился в Петербурге с революционерами народнического, террористического толка, и он далеко не сразу пришел к тому "единственно верному учению", которому последователи присвоили его имя.
Ленин уничтожил царскую власть не только потому, что он ненавидел царизм. Нет, с тех самых пор как Ульяновы стали париями в городе, который их прежде любил, он возненавидел весь русский средний класс, обывателей, буржуа. Он мстил "старому режиму", людям и отношениям, на которых стояла старая Россия.
В этом смысле примечательна история Владимира Ардашева, двоюродного брата Ленина. С Ардашевым Владимир Ульянов проводил летние каникулы в Кокушкине, поддерживали они отношения и в зрелые годы -- Ардашевы посещали Ульяновых, когда те жили в эмиграции. А летом 1918 года большевики расстреляли Ардашева, совершенно ни в чем не виновного перед новой властью, как "буржуя" (Владимир имел несчастье быть адвокатом). И известие об этом не очень расстроило Ильича. Кузен Ардашев оказался по другую сторону баррикад -- а "диктатура пролетариата" была для Ленина важнее всяких родственных связей.
Ленин вообще обладал странной сентиментальностью. К своим ближним он почти никогда не проявлял никакой нежности и никому не признавался в любви. Зато он почти истерически обожал людей, с которыми никогда не встречался, -- своих героев-революционеров. В молодости у Владимира был даже альбомчик с фотографиями кумиров, который он взял с собой в сибирскую ссылку. В альбоме было несколько снимков революционеров, сосланных на каторгу, и два портрета Чернышевского.
Ленин не был блестящим оратором, на деле он всегда испытывал трудности с публичным выступлением. Он был фанатик пера и библиотеки: читал, писал. В те годы было много гораздо лучших ораторов, а признанными звездами трибуны были Александр Керенский и Лев Троцкий.
В политике Ленин никогда не допускал сантиментов и ненавидел их проявление. Но, как и все люди, он нуждался в героях и хотел всегда иметь возможность обратиться к ЗРИМОМУ образу своего героя. Он чувствовал сильную эмоциональную привязанность к своим героям, и одним из этих героев была сама Революция -- его романтика и его судьба.
Любовь к революции и женщины в жизни Ленина
Первые романы Владимира Ульянова относятся ко времени его учебы в Петербурге -- прежде, в Симбирске, он, видимо, просто не мог общаться с женщинами (не из семейного круга), потому что очень тяжело переживал потерю отца и брата и все драматические перемены в жизни семьи.
В Петербурге двадцатитрехлетний Володя приударял за молодой красавицей Аполлинарией Якубовой, подругой Ольги Ульяновой по Высшим женским курсам. Она отвечала ему взаимностью. В 1894 году они встречались в Нижнем, и, по замечаниям сестры Анны, чувство между ними было живо еще в 1897-м, когда Владимир отправлялся в сибирскую ссылку. Володя называл Аполлинарию Якубову Кубочкой. Когда он вышел из Дома предварительного заключения, Кубочка ждала его у ворот тюрьмы, она бросилась к нему, целовала его, смеясь и плача одновременно (так запомнила события Анна Ульянова).
Но интерес к Ульянову проявляла не одна Аполлинария Якубова. Когда Владимир оказался в Доме предварительного заключения (декабрь 1895 года), вместе с Якубовой ходила стоять под окнами тюрьмы и Надежда Крупская.
Многие задаются вопросом, не была ли сибирская свадьба Ленина и Крупской просто политическим ходом? Анна Ульянова говорит, что это Надя предложила Володе сочетаться браком, когда тот поехал в ссылку, и поначалу он ответил отказом. Потом, где-то в конце 1897 года, Ленин передумал и призвал к себе Надежду Крупскую как свою невесту.
Похоже, он все же предпочел бы видеть рядом Якубову -- красавицу и убежденную революционерку, женщину, о которой он, по воспоминаниям Анны, всегда говорил с большой нежностью. Но, видимо, она уже охладела к нему.
Так ли уж хотел он, чтобы Крупская была с ним? Ленин и Крупская сознательно отказывались от нормальных буржуазных отношений в семье, они воспринимали свой союз в первую очередь и главным образом как сотрудничество ради дела революции. Вообще традиционное понимание брака подразумевало слишком много неприятных для революционера вещей: традиция, религия, дом и накопительство, покорность жены мужу... Русские марксисты этого не любили. По определению Крупской, они были "умнее" своих иностранных товарищей и заменяли брак более свободными отношениями. Что ж, русские марксисты очень вдохновлялись антибуржуазным романом Чернышевского "Что делать?" и идеями философа Писарева, также вполне антибуржуазными и "антисемейными" (не случайно Ленин получил первую известность как автор сочинения, названного как знаменитый роман Чернышевского. -- Ред.).
И все же пусть эти двое никогда не высказывали при других чувств, что связывали их, очевидно, что Ленин и Крупская в 1897 году были вполне приятны друг другу и считали, что в обозримом будущем им будет удобно и хорошо жить и работать вместе. Итак, Надежда, сосланная в Уфу, испросила разрешения посетить Ульянова на правах невесты, и, когда она приехала к Володе в Шушенское, они быстро поженились, чтобы больше не разлучаться.
В 1910 году в Париже тридцатилетний Ульянов познакомился с Инессой Арманд и влюбился. Инессе -- под таким именем ее все знали -- было тогда 36, она занималась марксистской работой и уже была матерью пятерых детей и вдовой.
В детстве Инесса -- дочь француза и англичанки -- жила в России, вышла замуж за Александра Арманда, родила ему пятерых детей, но затем брак практически распался, когда Инесса вступила в связь с братом мужа Владимиром. Эта любовь была, впрочем, недолгой: Владимир умер от туберкулеза, и Инесса уехала с тремя детьми в Европу, куда Александр Арманд посылал им содержание.
Подрывной работой Инесса начала заниматься еще в России. В Париже она примкнула к большевикам. Судя по архивным фотографиям, Инесса Арманд была очень красива.
Отношения между Лениным и Инессой развивались постепенно. Позже в письмах к Ленину Инесса очень красноречиво рассказывала о тех днях. Она писала, что "ужасно боялась". Хотела видеть его, но подойти не было сил, казалось, лучше умереть на месте. И только в Лонжюмо, когда стала помогать Ленину с переводами, она несколько поуспокоилась. Инесса писала ему, что "тогда еще не была влюблена, но уже очень сильно любила".
Ответных писем Ленина к Инессе от тех лет не сохранилось: в 1914 году, когда страсть их стала ослабевать, он просил Инессу вернуть ему его письма, очевидно, для того, чтобы уничтожить их. Но ни у кого из близких Ленина не было сомнений в том, что между ним и Инессой Арманд в 1910-12 годах был полноценный роман.
Французский марксист Карл Рапопорт оставил нам поэтичное описание разговора Владимира и Инессы в парижском кафе: "Ленин не мог оторвать своих горящих монгольских глаз от этой маленькой француженки".
В сентябре 1911 года Инесса Арманд поселилась на улице Мари-Роз в соседнем с Ульяновыми доме. Крупская и Арманд, очевидно, никогда не испытывали друг к другу никакой вражды. Они вместе работали в "партийной школе" в Лонжюмо, им было легко друг с другом. К тому же обоим Ульяновым, которые страдали оттого, что бездетны, очень приятно было присутствие детей Инессы. Володя и Надя вели себя с ними, как дядя и тетя, -- и в Париже, когда жили в соседних домах на рю Мари-Роз, и потом, спустя годы, в Москве.
Любовь к Инессе была глубокой и сильной. Может быть, те годы в Париже были самым счастливым временем в жизни Ленина. Ильич, который всегда отличался вспыльчивым и раздражительным нравом, склонностью к скандалу и обостренным восприятием событий, производил в те дни впечатление спокойного и счастливого человека.
Во время мировой войны Инессе пришлось уехать из Франции в Швейцарию -- сначала в Монтре, потом -- по настоянию Ленина, который хотел, чтобы Инесса была ближе, -- в Берн (там Ульяновы жили). Ульяновы и Арманд возобновили свой прежний образ жизни, свою "семью втроем". Как прежде в Париже, трое ездили на пикники и загородные прогулки, помогали друг другу в работе. Каждый из них ненавидел сидеть без дела: Ленин оттачивал язык своих выступлений и статей, Надя изучала итальянский, а Инесса шила и читала книги о феминизме. В январе 1915 года Инесса переехала в горную деревеньку и там, вдали от четы Ульяновых, составила краткий набросок статьи о феминизме и свободе любви, который послала Ленину. Один из тезисов статьи вызвал у Ленина возражения -- именно то самое требование "свободы в любви": это требование он назвал "не пролетарским, но буржуазным". Ленин предложил Инессе задуматься над "объективной логикой классовых отношений в делах любви" и закончил свой ответ дружеским приветствием на корявом английском: "Friendly shake hands".
Инесса поняла, что подоплекой этой критики было враждебное отношение Ленина к той мысли, что женщина в любой момент свободна завязывать и обрывать близкие отношения с мужчинами. И писала ему в ответ, что он имеет в виду "свободу измены", тогда как она пишет о свободе любви. Вполне очевидно, что это обсуждение прав женщин было и обсуждением (заочным, письменным, что важно) их отношений и разрыва в 1912 году, инициатором которого был Ленин. В следующем письме Инесса высказалась в том смысле, что краткая и мимолетная страсть лучше и чище, чем супружеские целования без любви. Ленин принял вызов. Он согласился, что поцелуи без любви "грязны", но почему, спрашивал он, противопоставлять им "страсть", а не любовь и почему "мимолетную"? Так Ленин не только еще раз объявил природу своего чувства к Инессе, так он защищал свою верность Надежде, подчеркивая, что в их союзе нет ничего "грязного", и что они много значат друг для друга, пусть даже их собственно брачные отношения прекратились (известно, что с годами Ленин все более дорожил мнением Крупской и все чаще искал ее одобрения и поддержки). И еще Ленин как бы упрекает здесь Инессу, которая в молодости отнюдь не лишала себя удовольствий мужского общества, за сексуальную неразборчивость. Он -- за длительные, "серьезные" отношения.
Инесса все еще любила его. А он, видимо, уже только "продолжал любить" и даже в письмах уже звал ее не на "ты", а на "вы". И все же искренняя любовь к Инессе не иссякла в Ленине до конца его дней, а гибель ее ускорила, по мнению многих, конец самого Ленина.
...В 1920 году Инесса вернулась из поездки во Францию по линии Красного Креста и тяжело заболела. Едва оправившись от болезни, она включилась в работу второго конгресса Коминтерна, и это была очень большая нагрузка: синхронный перевод, участие в дискуссиях... Она снова заболела от переутомления, и Ленин посоветовал ехать в санаторий. Не во Францию, где могли арестовать. Лучше -- в Норвегию или Голландию. А еще лучше -- на Кавказ: мол, он распорядится, чтобы в советском санатории о ней хорошо позаботились. Инесса отправилась в Кисловодск с шестнадцатилетним сыном Андреем. Эта поездка и оказалась роковой -- на Кавказе свирепствовала холера, Инесса заразилась и 24 сентября 1920 года умерла.
Перед смертью она сделала несколько записей в блокноте. Смысл их был в том, что душою она умирала давно и теплые чувства у нее сохранились только к детям и к "В.И.", лишь эти люди поддерживали в ней интерес к жизни.
Ленин был очевидно раздавлен горем. На похоронах Надежда Константиновна поддерживала его под руку. Столь глубокое горе Ленина произвело неизгладимое впечатление на его друзей и соратников. Все отмечали, что после смерти Инессы Ильич переменился. Говорили, что, будь жива Инесса, и Ленин бы не умер так скоро.
...Может быть, он отказал себе в счастье быть всю жизнь рядом с Инессой ради главного дела своей жизни -- ради революции, как отказался ради этого от многого в жизни. Но когда Инессы не стало, и его жизнь так внезапно опустела...
Книгу Роберта Сервиса читал Виктор ГЕНЕРАЛОВ
Кто такой Ленин?
Под псевдонимом Н. Ленин вышла в 1901 году в штутгартском издательстве брошюра В.И. Ульянова "Что делать?", по которой его и начали узнавать русские марксисты (книга "Развитие капитализма в России", подписанная псевдонимом В. Ильин, успеха не имела и славы не принесла).
До 1917 года Ленин использовал еще множество псевдонимов, но знали его уже главным образом как Ленина, и после революции он "перекрестился" окончательно.
Но вообще говорить о какой-то известности Ленина -- тем более о "ведущей роли в революции" -- до двадцатых годов абсурдно. В 1917 году, когда Ильич вернулся в Россию из эмиграции, очень немногие "профессиональные марксисты" помнили его имя и знали в лицо. И в гражданскую никто не шел в бой за Ленина: народ не знал этого имени вовсе (и, выходит, все истории о ходоках и красных командирах "с Лениным в башке" -- сказки. -- Ред.). Ленин получил известность в широких массах только с началом НЭПа, который спас большевиков от гибели (в 1920 году советский режим переживал острый кризис и пал бы, не предложи Ленин радикальную смену курса), а страну -- от новой большой смуты и крови.
История похода Советов на Европу
"Советская Социалистическая Республика Германия"...
Весной 1920 года Юзеф Пилсудский -- фактический глава Польши и польский верховный главнокомандующий -- принял решение отнять у России земли, некогда принадлежавшие Польше, и выступил на Киев, в который вошел 7 мая.
Руководство Советской России охватила паника. Напряжением всех сил и с помощью бывших царских генералов и офицеров, которых впервые громко призвали на помощь, Советам удалось отбросить Пилсудского обратно в пределы Польши.
Начались переговоры о мире и установлении постоянной границы, в которых посредничал министр иностранных дел Великобритании. И вот тут-то Ленин решил, что час буржуазной Европы пробил. И приказал наступать на Варшаву.
Ленин чувствовал, что стоит в шаге от исполнения мечты всей своей жизни -- зашаталась и вот-вот падет Польша, а там можно будет начать "советизацию" соседних стран: Чехии, Венгрии, Румынии... И дальше, дальше... В Смольном в июле 1920 года проходил второй конгресс Коминтерна. В зале висела большая карта Европы, и на ней красными флажками отмечали продвижение армий Троцкого и Сталина по территории буржуазной Польши, Ленин у этой карты говорил о "европейской социалистической революции". Итальянским товарищам, приехавшим на конгресс, Ленин советовал по возвращении на родину не медлить и скорее начинать революцию в Милане и Турине...
Чем кончился поход Красной Армии в Европу в 1920 году, известно. После "чуда над Вислой" -- полного разгрома красных на подступах к Варшаве -- Троцкий со Сталиным бежали от Пилсудского едва не до Смоленска, и Ленин спешно запросил мира. Мировая революция сорвалась, и "советизацию" Европы кремлевскому мечтателю не суждено было увидеть.
0 коммент.:
Отправить комментарий