Революция кончилась, как и начиналась. В крови...
Аудизио (партизанский псевдоним полковника Валерио) потребовал у коменданта миланской тюрьмы список заключенных. На бумаге зачернели кресты.
-- Получен приказ перестрелять всех фашистских бонз. Бенито Муссолини -- смерть, Кларетта Петтачи -- смерть...
-- Вы расстреляете женщину?! -- поднял брови комендант -- граф Беллини.
-- Она поддерживала политику дуче.
-- Она была всего-навсего любовницей!
После Аудизио похвалялся, что вошел к Муссолини со словами: "Я явился освободить вас", что тот растрогался: "Я отдам вам всю империю". На самом деле этого театрального диалога не было: Муссолини отлично понял -- пробил его час. Он безропотно облачился в долгополую шинель, позволил обмотать голову бинтом и стал похож на направляющегося в больницу партизана. "Фиат" тронулся, Кларетта взяла его за руку.
-- Я люблю тебя. Я и жила лишь тогда, когда мы были вместе. Единственное, чего я прошу, дай мне умереть с тобой.
Коммунисты спешили: приближавшиеся к городу американцы постарались бы забрать Муссолини. За поворотом парочку вывели из машины.
-- Командование добровольческого корпуса "Свобода" возложило на меня миссию привести в исполнение приговор итальянского народа.
-- Вы не можете лишить нас жизни здесь! -- закричала Кларетта.
Муссолини расстегнул шинель и, впервые в жизни избавившись от страха, произнес:
-- Стреляйте мне в грудь.
Скоро Милан гудел: "Муссолини в городе. На Пьяццо де Лорето!" В августе 44-го на этой площади были расстреляны 15 антифашистов. В апреле 45-го на том же месте повесили вверх ногами 13 фашистских боссов и дуче с любовницей -- страшное возмездие коммунистов... Поначалу толпа просто глазела на казненных. Потом кто-то сунул в руку Муссолини скипетр и повернул голову так, чтобы она легла на белую блузку Кларетты. И началась вакханалия! Ликующие обыватели плясали вокруг виселицы. Одни мочились на дуче и его женщину, другие метали в них камни. Пожилая синьора целилась в лоб Муссолини, приговаривая при каждом выстреле: "За первого убитого тобой сына! За второго!.. За пятого!" Люди терзали тела, осыпали проклятиями и пинками. Только когда в суматохе появился новый труп, стало тихо. Какая-то женщина на всю площадь пробормотала:
-- Надо же, у Кларетты чулки-то целехоньки!
"Рим или смерть!"
А тридцатью годами раньше рядовой Бенито Муссолини мок на марше под дождем, мерз в окопах, голодал и страдал от отсутствия бани. От других солдат он отличался лишь тем, что вел дневник, посылал заметки в газету "Народ Италии" и говорил приятелю: "В один прекрасный день я стану хозяином мира!" "Чепуху несешь, старина", -- пожимал тот плечами... Война для Бенито окончилась в госпитале. Десятки операций по извлечению осколков (без анестезии!!!) -- и через полгода он на костылях вернулся домой. Писал ностальгические письма фронтовым друзьям (потом сотни их вспоминали, как на руках выносили Муссолини с поля боя) и вел кампанию "Стоять до конца!" Он еще не понял, что страна разочаровалась в войне и ее участниках. Офицеры ходили в штатском, чтобы не раздражать народ, социалисты, воодушевленные успехами русской революции, ругали военных-короля-священников-богачей, владельцев автомашин выбрасывали на мостовую, с женщин срывали меха и драгоценности. Италию сотрясала забастовочная лихорадка: тюремные охранники грозили выпустить на улицу заключенных, письмоносцы заливали в почтовые ящики серную кислоту, поезда опаздывали на... 400 часов. Глава концерна "Фиат" однажды увидел на заводской трубе красный флаг, а над своим столом -- портрет Ленина. Нестранно, что добропорядочные итальянцы стали тосковать о сильной руке.
...23 марта 1919 года на базарной площади Милана дуче (вождь) впервые собрал своих фашистов. (Фашина -- пучок веток, прикрепленных красным шнуром к топору, -- в античном мире символизировала власть консулов, решавших вопросы жизни и смерти.) Из 54 человек половина -- ардиты (смельчаки) в черных рубашках, которые на войне штурмовали вражеские позиции с кинжалом в зубах и гранатой в руке. После собрания дуче, он же редактор газеты, завалил свой рабочий стол гранатами, ножами, патронами, за спиной повесил флаг ардитов, а у двери поставил пулемет. Героями его статей стали фашисты -- своеобразные крестоносцы, способные спасти Италию от большевизма...
...Октябрьской ночью 1922 года 300 тысяч чернорубашечников бесшумно заняли почтамты, телеграфы, префектуры, электростанции в сотнях городов Италии (пригодился опыт Ленина и Троцкого по овладению Петроградом!). Молодчики врывались в музеи, прихватывая в качестве трофеев допотопное оружие, выгребали из вагонов-ресторанов печенье, сосиски, ситро. Железнодорожники, сами состоявшие в новой партии, помогали захватывать свои же поезда. В казармах фашистам добровольно отдавали оружие и боеприпасы. К воскресному маршу на Рим, как к карнавалу, присоединялась молодежь. Юнцы несли слепого старца, полвека назад воевавшего вместе с Гарибальди. В Феррари клерк спешно сменил белую рубашку на черную и побежал догонять колонну. "Надолго?" -- спросил босс. --"Откуда я знаю? Революция!" Всеобщее внимание привлекал мужчина с приколотыми на берет, куртку, брюки серпасто-молоткастыми значками. "Снял с мертвых коммунистов!" -- хвалился он. Мотоциклы и трактора, поезда и автомобили украшали лозунги "Наплевать на все -- Рим или смерть!" и "Да здравствует Муссолини!"
Потомок тысячелетнего дома Савойев Виктор-Эммануил III симпатизировал фашистам больше, чем коммунистам и социалистам. Муссолини обещал: "Не вмешивайтесь в наши дела, и корона будет неприкосновенной". Под диктовку дуче король написал: "Его величество просит Вас принять на себя бремя..." 29 октября фашистские летчики устроили аэрошоу в честь 60-го премьер-министра Италии, мимо порталов его дворца прошли 60 тысяч фашистов...
"Черни нравятся сильные люди!"
Тридцатидевятилетний Муссолини работал как одержимый: приходил к 8 утра, уходил после 9 вечера, за два месяца провел 42 заседания кабинета, присутствовал на открытии новых заводов и юбилеях действующих, отвечал на письма (кто обещал добровольную помощь, кто предлагал переименовать Монблан в Мон-Муссолини, а один папаша просил декретом изменить имя сына с Ленин Эспозито на Бенито Муссолини Эспозито). На митингах дуче, уперев руки в боки, выступал перед толпой с балкона своей резиденции. Самоуверенность, остроумие и низкий голос привлекали к нему людей. В Болонье толпа растерзала 15-летнего мальчишку, стрелявшего в дуче. Его жена штопала следы от выстрелов на шарфе и тунике: это было четвертое за год покушение. Муж усмехался: "Пуля мне не страшна. Я умру необыкновенной смертью!" Личный шофер возил его по адресам, римлянки прорывались к нему с криком: "Хочу ребенка от дуче!.." Он не отказал ни одной и был столь нетерпелив, что даже не снимал брюк и ботинок. Барон Руссо обучал его этикету: краги вместе с фраком не надевать, салфетку за ворот рубашки не затыкать, хлеб в бокале не мочить... Выступление Муссолини на Лозаннской конференции известило международное сообщество о том, что Италия -- тоталитарное государство. Антиправительственные партии и издательства прекратили свою деятельность, противники режима, не успевшие сбежать за рубеж, были высланы на бесплодные острова, газеты печатали "ДУЧЕ" крупно, "король" -- обычным шрифтом. Зато Муссолини ввел 8-часовой рабочий день, кодифицировал страховые пособия для стариков и инвалидов, профинансировал обустройство 1700 летних лагерей для ребятишек, ежегодно выделял 1,6 миллиона фунтов стерлингов для дородовых клиник и 3,5 миллиона фунтов на пособия многодетным. При нем милиция отдавала честь беременным женщинам, поезда ходили по расписанию, и Римский Папа лишь в нем видел преграду государственному перевороту. Черчилль говорил: "Будь я итальянцем, я был бы с ним в борьбе против неимоверных аппетитов ленинизма", Махатма Ганди: "Жаль, я не такой супермен, как дуче", Томас Эдисон: "Это один из величайших гениев современности". Лозунг Муссолини "Книга и винтовка -- символы настоящего фашизма!" лег в основу воспитания подрастающего поколения. Дома он играл с сыновьями в футбол (за попадание в окно Рашель взимала штраф 30 лир), возился с жившими на веранде львятами, смотрел кино. На встречах с чужими детьми рассказывал о деревенском детстве на полупустынных склонах Апеннин: "Там не росли деревья, и самый дельный совет был: "Хочешь согреться -- прыгай". Мать-учительница мечтала увидеть сына священником, отец-кузнец -- политиком. Когда у малыша Бенито отняли тележечку с орехами, он отрезал: "Мужчина обязан уметь защищаться. Иди и расквитайся с обидчиком". Обидчик был старше и сильнее, но наследник Алессандро Муссолини проломил ему череп камнем. К восьми годам Бенито стал атаманом местной ребятни, к тринадцати отвернулся от церкви и полюбил светские книги. Гюго, Бакунин, Горький писали о людях, попадавших в экстремальные условия, и учили, как достойно выходить из них.
Теперь ему приходили десятки тысяч новогодних открыток. От детей и от взрослых. Дуче принимал их благосклонно, лишь на просьбе главы итальянской торговой палаты в Берлине ("Пришлите Вашу фотографию с автографом для вручения Адольфу Гитлеру") начертал: "Отказать". В свое время он расценил "пивной путч" в Мюнхене как "бестолковое действо глупых ребят".
Дуче и фюрер
В 1933 году Муссолини изменил отношение к Гитлеру ("Он следует за мной. Я подсказал ему много хороших мыслей. Идея фашизма овладевает миром...") и пригласил младшего коллегу в Рим. Увидев фюрера в гражданском костюме, он вновь почувствовал пренебрежение, и свита это уловила: за обедом гостю насыпали в чашку с кофе соль; во время парада в его честь мимо трибун прошли не в ногу небритые, неряшливо одетые (таков был приказ) отряды фашистской милиции. (Гитлер нашел способ отомстить за обиду: цитируя "Майн Кампф", он сказал: "У всех средиземноморцев в жилах течет негритянская кровь".) Но в 1936 году на параде в Берлине, когда тысячи рук поднялись в римском приветствии, дуче, с детства поклонявшийся силе, увидел в Гитлере личность, которая заставит трепетать все континенты. Он без колебаний порвал с Лигой Наций, объявившей Италии бойкот за абиссинскую войну. Куда важнее была клятва Гитлера ("Я буду поддерживать Муссолини и в дождь, и в солнечную погоду -- даже если против него поднимется весь мир") и признание ("Он мой учитель"). Растроганный дуче, еще недавно утверждавший, что истинный политик не должен поднимать руку на две вещи: на женскую моду и на религиозные взгляды людей, без колебаний подписал антисемитский манифест и вместо рукопожатия ввел приветствие "Салют дуче!" С рявканьем -- как "Хайль Гитлер!" Знал ли он, что бывшие однополчане говорят о нем: "Бенито, кажется, готов лизать немецкие сапоги"? Что в определенных кругах Германии его уже называют "гауляйтером Италии"? Что Гитлер определил роль "апельсиновой" державы в их союзе как затычку?..
Когда танки вермахта пересекли польскую границу и с неба стала сыпаться смерть, действия Муссолини стали напоминать больше психограмму, чем четкий политический курс. "Скорее на вулкане Этна уляжется снег, чем мне удастся превратить итальянцев в расу воинов", -- говорил он и... верил военному министру, который в своем докладе удваивал число дивизий, приписывал к артиллерии отлитые из меди орудия XIV века и включал в число армейских бронемашин полицейские. Известие об оккупации Румынии немецкими войсками привело его в ярость.
-- Фюрер всегда ставит меня перед свершившимся фактом! Но я отплачу ему той же монетой. Он узнает из газет, что я занял Грецию.
Ни тот, ни другой не могли предвидеть, что этим поступком Муссолини обрек на гибель и Третий рейх, и собственный фашистский режим. Скоро потери итальянцев на земле эллинов составили 20 тысяч погибших, 40 тысяч раненых, 18 тысяч обмороженных и 26 тысяч пленных. Волну ненависти итальянцев к дуче не смягчил даже тот факт, что его сыновья были летчиками военной эскадрильи, а дочь служила сестрой милосердия в полевом госпитале.
22 июня 1941 года в 3 часа ночи Муссолини разбудил звонок из немецкого посольства: "Гитлер объявил войну Советскому Союзу".
-- Дорогая Рашель, это значит, мы проиграли войну, -- убитым голосом сказал он.
И не ошибся... Англичане наголову разбили итальянский флот; дивизии, в летнем обмундировании переброшенные из Ливии в Россию, полегли в снегах; войска антигитлеровской коалиции высадились на Сицилии; начались бомбардировки Рима. Личная жизнь была не лучше: при посадке разбился любимый сын, погиб в утробе Кларетты неродившийся ребенок дуче, а в Африке он так разболелся, что потерял в весе 20 килограммов. Но страшнее всего была потеря любви итальянцев. Мог ли он думать, что его арест собственными земляками вызовет ликование. ("Теперь можно кричать "Кровавый Муссолини", и за это не посадят и не расстреляют!") Лишь президент агентства новостей "Стефани" написал на своей визитке: "Моя жизнь принадлежала Вам, дуче, я умираю с Вашим именем на устах" -- и размозжил себе голову.
Отто Скорцени по приказу Гитлера выкрал пленника, Муссолини даже возглавил марионеточное правительство на оккупированной немцами территории (до очередного ареста) -- но вождем он уже не был. Сломленный, усталый 60-летний старик ждал "необычной смерти" (в этом пророчестве он не ошибся...)
Юность вождя
"Когда Бенито окончил колледж, мать выпросила для него должность коммунального писца. Но из-за репутации отца-социалиста его не утвердили на это место. Алессандро оскорбился: "Тебе не место в нашей деревне, мальчик. Иди в большой мир и завоюй там подобающее положение!" Устроившись учителем в школу, юноша все свободное время проводил за политическими спорами, так что контракт ему не продлили. В Швейцарии он оформился каменщиком, через неделю руки превратились в сплошную кровавую мозоль, и работодатель швырнул ему 20 франков: "Эти деньги у меня все равно что украдены". После покупки горных ботинок в кармане Бенито остался лишь медальон с изображением Карла Маркса. С тех пор на всю жизнь у него сохранилась ненависть к богатым. Муссолини колесил по дорогам Швейцарии, гадал на картах, ассистировал скульптору, мыл стекла, работал посыльным в мясной лавке. Когда итальянские социалисты избрали девятнадцатилетнего изгоя секретарем профсоюза каменщиков, он впервые ощутил власть над неграмотными массами. Инстинкт на электризующие толпу жесты у него был безошибочным, а одобрительный рев митингующих скоро стал потребностью. Как и объятия русских девушек-эмигранток. Одна из них, переводчица Анжелика Балабанова, поняла его лучше всех: "Ненависть к угнетению происходит у тебя не от любви к людям, а от чувства униженного достоинства, от крушения надежд и страсти отстаивать собственное Я".
Он называл национальный флаг "тряпкой, которую следует вывешивать на навозной куче", отечество -- "чудовищем, угодным Христу, тираническим и карательным". Удивительно ли, что его пять раз сажали в тюрьму? В 26 лет Муссолини вернулся домой. Овдовевший отец оказался женат на хозяйке винной лавки, в дочь которой блудный сын влюбился с первого взгляда. Родители пытались воспрепятствовать браку сводных брата и сестры, но увидев револьвер: "Здесь шесть патронов, один для Рашель и пять -- для меня", согласились. Редактор, репортер, корректор и даже продавец газеты "Классовая борьба", в выходные дни Бенито обегал окрестности в поисках голосов будущих избирателей. В хлевах и амбарах он призывал собравшихся "жить с риском!" Рашель стирала единственные брюки мужа, просушивая их в соседней пекарне. Арестованный за подстрекательство к правонарушениям, он и скамью подсудимых превратил в сцену: "Если вы меня оправдаете, доставите мне удовольствие. Если осудите, окажете мне честь!" После освобождения социалисты предложили ему пост редактора миланской газеты "Вперед". Через месяц смелые статьи Муссолини увеличили тираж с 28 до 100 тысяч. Но клич "Поддержим вступление Италии в Первую мировую войну!" ему не простили. И "иуда", "предатель", "убийца", порвав со своей партией, отправился на войну".
Книгу Ричарда Колье "Дуче!" читала Софья ГРИГОРЬЕВА
Аудизио (партизанский псевдоним полковника Валерио) потребовал у коменданта миланской тюрьмы список заключенных. На бумаге зачернели кресты.
-- Получен приказ перестрелять всех фашистских бонз. Бенито Муссолини -- смерть, Кларетта Петтачи -- смерть...
-- Вы расстреляете женщину?! -- поднял брови комендант -- граф Беллини.
-- Она поддерживала политику дуче.
-- Она была всего-навсего любовницей!
После Аудизио похвалялся, что вошел к Муссолини со словами: "Я явился освободить вас", что тот растрогался: "Я отдам вам всю империю". На самом деле этого театрального диалога не было: Муссолини отлично понял -- пробил его час. Он безропотно облачился в долгополую шинель, позволил обмотать голову бинтом и стал похож на направляющегося в больницу партизана. "Фиат" тронулся, Кларетта взяла его за руку.
-- Я люблю тебя. Я и жила лишь тогда, когда мы были вместе. Единственное, чего я прошу, дай мне умереть с тобой.
Коммунисты спешили: приближавшиеся к городу американцы постарались бы забрать Муссолини. За поворотом парочку вывели из машины.
-- Командование добровольческого корпуса "Свобода" возложило на меня миссию привести в исполнение приговор итальянского народа.
-- Вы не можете лишить нас жизни здесь! -- закричала Кларетта.
Муссолини расстегнул шинель и, впервые в жизни избавившись от страха, произнес:
-- Стреляйте мне в грудь.
Скоро Милан гудел: "Муссолини в городе. На Пьяццо де Лорето!" В августе 44-го на этой площади были расстреляны 15 антифашистов. В апреле 45-го на том же месте повесили вверх ногами 13 фашистских боссов и дуче с любовницей -- страшное возмездие коммунистов... Поначалу толпа просто глазела на казненных. Потом кто-то сунул в руку Муссолини скипетр и повернул голову так, чтобы она легла на белую блузку Кларетты. И началась вакханалия! Ликующие обыватели плясали вокруг виселицы. Одни мочились на дуче и его женщину, другие метали в них камни. Пожилая синьора целилась в лоб Муссолини, приговаривая при каждом выстреле: "За первого убитого тобой сына! За второго!.. За пятого!" Люди терзали тела, осыпали проклятиями и пинками. Только когда в суматохе появился новый труп, стало тихо. Какая-то женщина на всю площадь пробормотала:
-- Надо же, у Кларетты чулки-то целехоньки!
"Рим или смерть!"
А тридцатью годами раньше рядовой Бенито Муссолини мок на марше под дождем, мерз в окопах, голодал и страдал от отсутствия бани. От других солдат он отличался лишь тем, что вел дневник, посылал заметки в газету "Народ Италии" и говорил приятелю: "В один прекрасный день я стану хозяином мира!" "Чепуху несешь, старина", -- пожимал тот плечами... Война для Бенито окончилась в госпитале. Десятки операций по извлечению осколков (без анестезии!!!) -- и через полгода он на костылях вернулся домой. Писал ностальгические письма фронтовым друзьям (потом сотни их вспоминали, как на руках выносили Муссолини с поля боя) и вел кампанию "Стоять до конца!" Он еще не понял, что страна разочаровалась в войне и ее участниках. Офицеры ходили в штатском, чтобы не раздражать народ, социалисты, воодушевленные успехами русской революции, ругали военных-короля-священников-богачей, владельцев автомашин выбрасывали на мостовую, с женщин срывали меха и драгоценности. Италию сотрясала забастовочная лихорадка: тюремные охранники грозили выпустить на улицу заключенных, письмоносцы заливали в почтовые ящики серную кислоту, поезда опаздывали на... 400 часов. Глава концерна "Фиат" однажды увидел на заводской трубе красный флаг, а над своим столом -- портрет Ленина. Нестранно, что добропорядочные итальянцы стали тосковать о сильной руке.
...23 марта 1919 года на базарной площади Милана дуче (вождь) впервые собрал своих фашистов. (Фашина -- пучок веток, прикрепленных красным шнуром к топору, -- в античном мире символизировала власть консулов, решавших вопросы жизни и смерти.) Из 54 человек половина -- ардиты (смельчаки) в черных рубашках, которые на войне штурмовали вражеские позиции с кинжалом в зубах и гранатой в руке. После собрания дуче, он же редактор газеты, завалил свой рабочий стол гранатами, ножами, патронами, за спиной повесил флаг ардитов, а у двери поставил пулемет. Героями его статей стали фашисты -- своеобразные крестоносцы, способные спасти Италию от большевизма...
...Октябрьской ночью 1922 года 300 тысяч чернорубашечников бесшумно заняли почтамты, телеграфы, префектуры, электростанции в сотнях городов Италии (пригодился опыт Ленина и Троцкого по овладению Петроградом!). Молодчики врывались в музеи, прихватывая в качестве трофеев допотопное оружие, выгребали из вагонов-ресторанов печенье, сосиски, ситро. Железнодорожники, сами состоявшие в новой партии, помогали захватывать свои же поезда. В казармах фашистам добровольно отдавали оружие и боеприпасы. К воскресному маршу на Рим, как к карнавалу, присоединялась молодежь. Юнцы несли слепого старца, полвека назад воевавшего вместе с Гарибальди. В Феррари клерк спешно сменил белую рубашку на черную и побежал догонять колонну. "Надолго?" -- спросил босс. --"Откуда я знаю? Революция!" Всеобщее внимание привлекал мужчина с приколотыми на берет, куртку, брюки серпасто-молоткастыми значками. "Снял с мертвых коммунистов!" -- хвалился он. Мотоциклы и трактора, поезда и автомобили украшали лозунги "Наплевать на все -- Рим или смерть!" и "Да здравствует Муссолини!"
Потомок тысячелетнего дома Савойев Виктор-Эммануил III симпатизировал фашистам больше, чем коммунистам и социалистам. Муссолини обещал: "Не вмешивайтесь в наши дела, и корона будет неприкосновенной". Под диктовку дуче король написал: "Его величество просит Вас принять на себя бремя..." 29 октября фашистские летчики устроили аэрошоу в честь 60-го премьер-министра Италии, мимо порталов его дворца прошли 60 тысяч фашистов...
"Черни нравятся сильные люди!"
Тридцатидевятилетний Муссолини работал как одержимый: приходил к 8 утра, уходил после 9 вечера, за два месяца провел 42 заседания кабинета, присутствовал на открытии новых заводов и юбилеях действующих, отвечал на письма (кто обещал добровольную помощь, кто предлагал переименовать Монблан в Мон-Муссолини, а один папаша просил декретом изменить имя сына с Ленин Эспозито на Бенито Муссолини Эспозито). На митингах дуче, уперев руки в боки, выступал перед толпой с балкона своей резиденции. Самоуверенность, остроумие и низкий голос привлекали к нему людей. В Болонье толпа растерзала 15-летнего мальчишку, стрелявшего в дуче. Его жена штопала следы от выстрелов на шарфе и тунике: это было четвертое за год покушение. Муж усмехался: "Пуля мне не страшна. Я умру необыкновенной смертью!" Личный шофер возил его по адресам, римлянки прорывались к нему с криком: "Хочу ребенка от дуче!.." Он не отказал ни одной и был столь нетерпелив, что даже не снимал брюк и ботинок. Барон Руссо обучал его этикету: краги вместе с фраком не надевать, салфетку за ворот рубашки не затыкать, хлеб в бокале не мочить... Выступление Муссолини на Лозаннской конференции известило международное сообщество о том, что Италия -- тоталитарное государство. Антиправительственные партии и издательства прекратили свою деятельность, противники режима, не успевшие сбежать за рубеж, были высланы на бесплодные острова, газеты печатали "ДУЧЕ" крупно, "король" -- обычным шрифтом. Зато Муссолини ввел 8-часовой рабочий день, кодифицировал страховые пособия для стариков и инвалидов, профинансировал обустройство 1700 летних лагерей для ребятишек, ежегодно выделял 1,6 миллиона фунтов стерлингов для дородовых клиник и 3,5 миллиона фунтов на пособия многодетным. При нем милиция отдавала честь беременным женщинам, поезда ходили по расписанию, и Римский Папа лишь в нем видел преграду государственному перевороту. Черчилль говорил: "Будь я итальянцем, я был бы с ним в борьбе против неимоверных аппетитов ленинизма", Махатма Ганди: "Жаль, я не такой супермен, как дуче", Томас Эдисон: "Это один из величайших гениев современности". Лозунг Муссолини "Книга и винтовка -- символы настоящего фашизма!" лег в основу воспитания подрастающего поколения. Дома он играл с сыновьями в футбол (за попадание в окно Рашель взимала штраф 30 лир), возился с жившими на веранде львятами, смотрел кино. На встречах с чужими детьми рассказывал о деревенском детстве на полупустынных склонах Апеннин: "Там не росли деревья, и самый дельный совет был: "Хочешь согреться -- прыгай". Мать-учительница мечтала увидеть сына священником, отец-кузнец -- политиком. Когда у малыша Бенито отняли тележечку с орехами, он отрезал: "Мужчина обязан уметь защищаться. Иди и расквитайся с обидчиком". Обидчик был старше и сильнее, но наследник Алессандро Муссолини проломил ему череп камнем. К восьми годам Бенито стал атаманом местной ребятни, к тринадцати отвернулся от церкви и полюбил светские книги. Гюго, Бакунин, Горький писали о людях, попадавших в экстремальные условия, и учили, как достойно выходить из них.
Теперь ему приходили десятки тысяч новогодних открыток. От детей и от взрослых. Дуче принимал их благосклонно, лишь на просьбе главы итальянской торговой палаты в Берлине ("Пришлите Вашу фотографию с автографом для вручения Адольфу Гитлеру") начертал: "Отказать". В свое время он расценил "пивной путч" в Мюнхене как "бестолковое действо глупых ребят".
Дуче и фюрер
В 1933 году Муссолини изменил отношение к Гитлеру ("Он следует за мной. Я подсказал ему много хороших мыслей. Идея фашизма овладевает миром...") и пригласил младшего коллегу в Рим. Увидев фюрера в гражданском костюме, он вновь почувствовал пренебрежение, и свита это уловила: за обедом гостю насыпали в чашку с кофе соль; во время парада в его честь мимо трибун прошли не в ногу небритые, неряшливо одетые (таков был приказ) отряды фашистской милиции. (Гитлер нашел способ отомстить за обиду: цитируя "Майн Кампф", он сказал: "У всех средиземноморцев в жилах течет негритянская кровь".) Но в 1936 году на параде в Берлине, когда тысячи рук поднялись в римском приветствии, дуче, с детства поклонявшийся силе, увидел в Гитлере личность, которая заставит трепетать все континенты. Он без колебаний порвал с Лигой Наций, объявившей Италии бойкот за абиссинскую войну. Куда важнее была клятва Гитлера ("Я буду поддерживать Муссолини и в дождь, и в солнечную погоду -- даже если против него поднимется весь мир") и признание ("Он мой учитель"). Растроганный дуче, еще недавно утверждавший, что истинный политик не должен поднимать руку на две вещи: на женскую моду и на религиозные взгляды людей, без колебаний подписал антисемитский манифест и вместо рукопожатия ввел приветствие "Салют дуче!" С рявканьем -- как "Хайль Гитлер!" Знал ли он, что бывшие однополчане говорят о нем: "Бенито, кажется, готов лизать немецкие сапоги"? Что в определенных кругах Германии его уже называют "гауляйтером Италии"? Что Гитлер определил роль "апельсиновой" державы в их союзе как затычку?..
Когда танки вермахта пересекли польскую границу и с неба стала сыпаться смерть, действия Муссолини стали напоминать больше психограмму, чем четкий политический курс. "Скорее на вулкане Этна уляжется снег, чем мне удастся превратить итальянцев в расу воинов", -- говорил он и... верил военному министру, который в своем докладе удваивал число дивизий, приписывал к артиллерии отлитые из меди орудия XIV века и включал в число армейских бронемашин полицейские. Известие об оккупации Румынии немецкими войсками привело его в ярость.
-- Фюрер всегда ставит меня перед свершившимся фактом! Но я отплачу ему той же монетой. Он узнает из газет, что я занял Грецию.
Ни тот, ни другой не могли предвидеть, что этим поступком Муссолини обрек на гибель и Третий рейх, и собственный фашистский режим. Скоро потери итальянцев на земле эллинов составили 20 тысяч погибших, 40 тысяч раненых, 18 тысяч обмороженных и 26 тысяч пленных. Волну ненависти итальянцев к дуче не смягчил даже тот факт, что его сыновья были летчиками военной эскадрильи, а дочь служила сестрой милосердия в полевом госпитале.
22 июня 1941 года в 3 часа ночи Муссолини разбудил звонок из немецкого посольства: "Гитлер объявил войну Советскому Союзу".
-- Дорогая Рашель, это значит, мы проиграли войну, -- убитым голосом сказал он.
И не ошибся... Англичане наголову разбили итальянский флот; дивизии, в летнем обмундировании переброшенные из Ливии в Россию, полегли в снегах; войска антигитлеровской коалиции высадились на Сицилии; начались бомбардировки Рима. Личная жизнь была не лучше: при посадке разбился любимый сын, погиб в утробе Кларетты неродившийся ребенок дуче, а в Африке он так разболелся, что потерял в весе 20 килограммов. Но страшнее всего была потеря любви итальянцев. Мог ли он думать, что его арест собственными земляками вызовет ликование. ("Теперь можно кричать "Кровавый Муссолини", и за это не посадят и не расстреляют!") Лишь президент агентства новостей "Стефани" написал на своей визитке: "Моя жизнь принадлежала Вам, дуче, я умираю с Вашим именем на устах" -- и размозжил себе голову.
Отто Скорцени по приказу Гитлера выкрал пленника, Муссолини даже возглавил марионеточное правительство на оккупированной немцами территории (до очередного ареста) -- но вождем он уже не был. Сломленный, усталый 60-летний старик ждал "необычной смерти" (в этом пророчестве он не ошибся...)
Юность вождя
"Когда Бенито окончил колледж, мать выпросила для него должность коммунального писца. Но из-за репутации отца-социалиста его не утвердили на это место. Алессандро оскорбился: "Тебе не место в нашей деревне, мальчик. Иди в большой мир и завоюй там подобающее положение!" Устроившись учителем в школу, юноша все свободное время проводил за политическими спорами, так что контракт ему не продлили. В Швейцарии он оформился каменщиком, через неделю руки превратились в сплошную кровавую мозоль, и работодатель швырнул ему 20 франков: "Эти деньги у меня все равно что украдены". После покупки горных ботинок в кармане Бенито остался лишь медальон с изображением Карла Маркса. С тех пор на всю жизнь у него сохранилась ненависть к богатым. Муссолини колесил по дорогам Швейцарии, гадал на картах, ассистировал скульптору, мыл стекла, работал посыльным в мясной лавке. Когда итальянские социалисты избрали девятнадцатилетнего изгоя секретарем профсоюза каменщиков, он впервые ощутил власть над неграмотными массами. Инстинкт на электризующие толпу жесты у него был безошибочным, а одобрительный рев митингующих скоро стал потребностью. Как и объятия русских девушек-эмигранток. Одна из них, переводчица Анжелика Балабанова, поняла его лучше всех: "Ненависть к угнетению происходит у тебя не от любви к людям, а от чувства униженного достоинства, от крушения надежд и страсти отстаивать собственное Я".
Он называл национальный флаг "тряпкой, которую следует вывешивать на навозной куче", отечество -- "чудовищем, угодным Христу, тираническим и карательным". Удивительно ли, что его пять раз сажали в тюрьму? В 26 лет Муссолини вернулся домой. Овдовевший отец оказался женат на хозяйке винной лавки, в дочь которой блудный сын влюбился с первого взгляда. Родители пытались воспрепятствовать браку сводных брата и сестры, но увидев револьвер: "Здесь шесть патронов, один для Рашель и пять -- для меня", согласились. Редактор, репортер, корректор и даже продавец газеты "Классовая борьба", в выходные дни Бенито обегал окрестности в поисках голосов будущих избирателей. В хлевах и амбарах он призывал собравшихся "жить с риском!" Рашель стирала единственные брюки мужа, просушивая их в соседней пекарне. Арестованный за подстрекательство к правонарушениям, он и скамью подсудимых превратил в сцену: "Если вы меня оправдаете, доставите мне удовольствие. Если осудите, окажете мне честь!" После освобождения социалисты предложили ему пост редактора миланской газеты "Вперед". Через месяц смелые статьи Муссолини увеличили тираж с 28 до 100 тысяч. Но клич "Поддержим вступление Италии в Первую мировую войну!" ему не простили. И "иуда", "предатель", "убийца", порвав со своей партией, отправился на войну".
Книгу Ричарда Колье "Дуче!" читала Софья ГРИГОРЬЕВА
0 коммент.:
Отправить комментарий